— Вы хотите читать настоящие книги, не из библиотеки?
— Хотим! — зашумели дети.
— Значит, слушайте меня и никому об этом не рассказывайте. Если
кто проговорится, больше настоящих книг не увидит вся группа.
Ученики переглянулись ещё раз, но теперь их взгляды были
предупреждающими, оценивающими.
— Все будут молчать, — сурово произнёс один из старших
мальчиков.
Я позволила себе выдохнуть. Я не Чалерм, чтобы плести интриги, и
если он мог распутать этот клубок как-то ещё, то вот сам бы и
распутывал. Мне оставалось только надеяться, что с детьми всё будет
хорошо.
После старшеньких у меня по расписанию шли младшенькие, и они
таких неудобных вопросов не задавали, но и им я, как можно
осторожнее, намекнула, что амардов в целом и амарданура Оплетённой
горы надо хвалить, чествовать и радовать подношениями. Не знаю, что
они поняли из моих намёков, но по крайней мере основные талисманы
рисовать научились.
Когда дети высыпали из моего древодома, я решила немного размять
ноги перед обедом. От всего услышанного сегодня голова шла кругом,
да и не привыкла я столько чаш подряд с детьми возиться.
Однако стоило мне отойти от дома всего ничего, как на моём пути
вырос пранур Ламон — тот самый махарьят с седой бородёнкой, который
поставил своё имя на часть моих детских групп.
— Пранья Кессарин! — сверкнул он белыми зубами. — Как ваш первый
день на новой должности?
День был не первый, но поправлять его я не стала, я же всё-таки
не Чалерм.
— Неплохо, привыкаю потихоньку, — сказала я, ни к чему себя не
обязывая, и двинулась дальше по дорожке. — Вот, вышла проветриться
в перерыве.
— Тяжело, наверное, с непривычки сразу столько групп, — покивал
он и присоединился ко мне.
Я неопределённо пожала плечами. В мои планы по разминанию ног не
входила праздная болтовня с малознакомым учителем, но и прогонять
его я не видела резона. Он ведь согласился помочь и обещал не
болтать. Хотя, конечно, не по доброте душевной: жалование за мои
уроки получали учителя, чьи имена стояли в расписании.
— У вас ведь после обеда мои группы будут, так? — продолжил
светскую беседу Ламон.
Я ответила совершенно честно:
— А я и не знаю, это у праата Чалерма всё записано. В моих
списках только уровень группы.
— Да нет, там точно мои, — заверил меня Ламон. Чего ему надо-то?
Какая разница, в какое время чьи группы записаны, если всё равно
всё это — только прикрытие? — Я знаю, потому что у меня это время
свободное, а праат Чалерм же не мог поставить одному учителю на
одно время две группы.