— Успел, два года с миротворческой миссией.
— Фельдшером?
— Сержантом.
— И прямо в бою даже был?
— Не раз. Ранение даже есть. Но я тебе его не покажу.
— Жестоко.
— Как есть. Жизнь вообще штука жестокая во всех проявлениях.
— А ты прямо прошел огонь, воду и медные трубы?
— Возможно. А что, так интересно?
— Есть немного, если честно. Есть мысль, что у тебя есть подруга
или жена, но постоянно ты с ней не живешь. А вот та, с которой ты
сейчас крутишь, она совсем другая.
— Ты родственница Шерлока Холмса?
— Нет, женская логика сработала.
— Ну, не буду ничего говорить, что я думаю по поводу вашей
логики, но, на удивление, ты права, — он задумчиво посмотрел на
свою левую ладонь, на безымянном пальце которой все еще был заметен
след от кольца.
— О, — заметила его жест Катя и, уже поняв, добавила задумчивым
тоном, — ооо! — постояла, подумала. — Соболезную, я не знала.
— Ничего. Уже два года прошло, вроде бы немного поутихло.
— Разве такая боль может утихнуть?
— Она становится тупее.
— Ясно. Все равно звучит это как-то жестоко. И грустно.
— Забей. Тебя-то это никаким боком касаться не должно.
Катя вздохнула и отвернулась от лесника, внутренне негодуя.
Каков наглец? Она к нему подошла со всей душой, посочувствовала, а
он отбрил, словно назойливую не в меру муху. Хотелось бы высказать
ему все это в глаза, но она сдержалась, чтоб не вызвать у него еще
большего негодования в свой адрес.
Она резко встала на ноги. Разворачиваясь на ходу и вдруг
тихонько застонала, прижав ладонь к животу. Крепко сжала ноги.
— Что случилось? — лесник тут же оказался рядом и поморщился. От
нее остро тянуло кровью.
— У тебя есть ветошь какая, мне надо. Очень. Срочно.
— Эти дни пришли?
— Последствия таблеток.
— О. — теперь уже Герман почесал затылок. Стало немного стыдно
от первой мысли, что эта крыска не предупредила о том, что ей нужны
женские вещи. А тут вон оно что. — Подожди, сейчас.
Он судорожно начал рыться в шкафу, пока не нашел старый
пододеяльник. Критически осмотрел его и протянул ей.
— Такая сойдет?
— Не жалко? — Катя удивленно воззрилась на него.
— Нет, он старый. Пользуйся на свое усмотрение.
— Спасибо, — шепнула она и тут же переметнулась в сени.
Зашуршала там, затрещала рвущейся тканью.
Полилась вода, и лесник снова покривился. Кровью запахло
сильнее. Он достал из шкафа небольшую бутылку коньяка и налил себе
полстопки. Выпил одним махом, пытаясь забить этот нестерпимый
запах. Больше всего не переносил он запах крови, исходящий от
женщин. Будто голову терял. И беда была вся в том, что заткнуть-то
не получится ничем. Неплохо было бы смыться хотя бы на пару
ночей.