Рассвет озарил первыми лучами комнату, и Герман устало
потянулся, лежа на широкой, хоть и старой двуспальной кровати.
Скривился. Зашитые раны тут же отозвались вспышкой боли. Он на
мгновение оскалился, сжимаясь, полежал так. Пошарил ладонью возле
себя, но в кровати он был уже один. Лесник присел, глянул на
пустую, уже остывшую половину кровати.
— Блин, вот же резвая! — выдохнул он и удовлетворенно опустился
назад на смятую подушку.
Заложил руки за голову и невольно улыбнулся. План, придуманный
еще дома, сработал безошибочно. Мария, как и любая женщина, имела
большую слабость к слабым и нуждающимся. Он приперся к ней после
того, как, наконец разгреб весь геморрой, свалившийся на него после
убийства этого самого медведя.
Проблема в самом деле появилась достаточно серьезная, учитывая
то, что раны его оказались не такими уж и опасными. Пострадала
только кожа. И то, зашили одну рану на боку и одну на бедре.
Поэтому, когда он пришел в лесничество, Степан Карлович, главный
лесничий, смотрел на него очень косо.
И все же в очередной раз Герман выкрутился. Даже успел в
сельский магазин, чтоб не прийти в гости к Маше с пустыми руками.
Но все же уже у нее получил люлей за то, что шастал долго и не
пришел сразу. Тем более раненый.
И “раненый” тут же был отведен в спальню, уложен в кровать,
накормлен, напоен и обласкан. А позже еще и умудрился-таки
дорваться до сладкого и устроил учительнице неплохой такой
сексмарафон. Правда в этот раз его позиция в этом марафоне была
скорее пассивной. Нужно было и дальше держать марку, прикидываясь
едва ли не умирающим.
Неизвестно, сколько удалось поспать часов в эту ночь, но
настроение у Германа было довольно-таки неплохим. Да и сладкая
ломота в теле говорили о том, что время было потрачено не зря.
Конечно, пах еще немного ныл от перенапряжения, но, вспомнив, как
изгибалась ночью Маша, сидя на его бедрах, с какой страстью
опускалась на всю длину его дружка, лесник мечтательно
зажмурился.
С Машей ему было очень хорошо. Не раз Герман задумывался, что
она станет его второй женой, но стоило ему только заговорить об
этом с ней, то Мария тут же пресекала эту тему. Наверное, она тоже
любила его, вот только был ряд причин, который заставлял женщину
держать молодого любовника на расстоянии.
Во-первых Маша была глухой. Глухой от слова совсем. Она работала
учительницей в интернате для слабослышащих детей, в райцентре. И,
хотя Герман мог общаться с ней посредствам языка жестов, который он
знал, но женщина считала, что не сможет стать хорошей женой для
молодого мужчины. А о совместных детях вообще не могло быть и речи.
Все доводы Германа о том, что никакое потомство ему и нафиг не
сдалось, игнорировалось. У Маши была дочь Ульяна - вторая причина.
Девочка тоже была глухой, девочка была подростком со всеми
вытекающими из этого проблемами. И мать пыталась оградить растущую
дочку от молодого мужчины, опасаясь некоторых нехороших
последствий. И все слова Германа о том, что ему нужна именно она, а
не мелкая пигалица, не достигали мозга женщины.