Герман улыбнулся, отпуская ее, и Кате показалось, что голубые
глаза его блеснули янтарем в полумраке парилки.
— Завтра позвонишь подругам, объяснишь, что и как. Чтоб не
подавали тебя как без вести пропавшую. Поняла?
— А что я им скажу?
— Скажи, что попала под машину, лежишь в больнице.
— Так приедут же всей толпой!
— Пусть приезжают, в нашей Мухосрани еще найти стационар надо.
Да какой там, саму Мухосрань надо найти.
— Специально сюда заехал?
— А как же, — Герман отер торс полотенцем и вышел в предбанник,
— хотел спрятаться подальше от людей.
— Ага, и тут тебя достали. — Катя проводила его заинтересованным
взглядом.
— Выходит, что так.
— У тебя красивая фигура. Тебе это говорили?
— Ну, слышал пару раз, а что?
— Интересуюсь. Рост какой?
— Да зачем тебе это?
— Нарисовать хочу. Вот и интересуюсь. Так какой рост?
— А. А я уж превратное подумал. Сто девяносто сантиметров рост.
Хватит?
— Идеально! Моя подруга Мари бы тебя просто офигенно изобразила,
она профессиональная художница. Гений.
— А ты? — лесник уселся за стол, открыл очередную бутылку пива и
сделал хороший глоток.
— А для меня это небольшое хобби, — Катя обернулась полотенцем и
вышла следом. — Пойду я спать. У тебя что обезболивающее есть? Рука
ноет.
— Могу уколоть.
— Лучше таблеткой.
— Как хочешь. Одевайся и пошли. И еще, — он отставил бутылку в
сторону и снова приблизился к одевающейся девушке и навис над ней,
словно скала, — не надо больше передо мной бегать в неглиже.
Сегодня я сдержался, завтра сдержусь, а потом возьму и приму твое
предложение. А мне это ничего не стоит сделать, ты хоть и высокая,
но сравнительно со мной просто малютка. Скручу, нагну и сделаю свое
грязное дело. И тебе снова будет страшно и больно. Поняла?
— Да, — пролепетала Катя и съежилась от страха.
— Вот и молодец, а теперь вали в хату!
Катя не стала перечить. Больно вид у мужчины в этот момент был
грозный. Она натянула на себя футболку и какие-то подкатанные почти
до колен его старые брюки, запрыгнула в безразмерные сапоги, и в
этот момент ей прилетело здоровенной ладонью слегка пониже поясницы
с звонким шлепком. Она едва сдержалась, чтоб не завизжать, но обиду
затаила и бегом поскакала, едва не падая по скользким камням,
которыми был вымощен двор.
— Говнюк хвостатый, — бросила она вслед возмущенно.
— А я говорил, давай отвезу в город! — донеслось в ответ.