- Номер восемнадцать!
Экзаменатор – не тот, что выступал, а другой – хмуро
зафиксировал «18» против моей фамилии в списке, проставил время,
глянув на часы. Все это, уткнувшись в бумаги. А затем поднял на
меня не очень приязненный взгляд:
- Э-э… Родионов, а почему у тебя обувь в таком состоянии? Ты в
коровник пришел или на экзамен?
Кто-то приглушенно фыркнул.
- Так получилось, - меня задело. И я мгновенно отпарировал: - И
простите, не ты, а вы.
Теперь фыркнули несколько человек, погромче. Препод, и без того
неприветливый, потемнел, как грозовая ночь. Но и я закусил удила.
Дух справедливости, который всю прошлую жизнь реял надо мной,
никуда не делся. Какого черта ему до моей обуви?! Знания мои
проверяй, а до прочего тебе дела нет. И тыкать нечего!
Экзаменатор, кажется, хотел что-то сказать, но внезапно вмешался
его коллега:
- Лев Юрьевич, давай потом это обсудим. У него время идет.
Ступайте, Родионов, готовьтесь. Чистые листы взял?.. Нет?! Э,
голова, два уха! Держи… те.
Я взял листы и пошел на свое место. За всеми этими событиями
как-то и билет толком не посмотрел, а когда сел, глянул… эх, мама
дорогая! Ладно, будем собирать в кучу то, что осталось от общей
химии. Таблица Менделеева… валентность… окиси, закиси, перекиси и
прочие сульфиды… Шучу, конечно.
Поглядывая на часы, я начал готовиться. Наши арбитры бдительно
следили за нами, хотя при некоторой ловкости списать, пожалуй,
можно было… Я вспомнил про бумажку в правом кармане и подумал про
долю везения: сидел я так, что правая нижняя часть моя была в
мертвой зоне для экзаменаторских взглядов. Так-то оно так, да
шевелиться, изгибаться… Заметно будет.
Все же я попробовал. Как можно незаметнее полез в карман, двумя
пальцами, как щипач, подвытянул бумагу, скосил правый глаз… точно,
«шпора». И тут же уголком левого глаза заметил на себе взгляд Игоря
Леонидовича. Вот черт!
Я судорожно попытался сунуть бумагу обратно в карман. Но она,
зараза, спружинив, упала на скамейку. Пальцем я толкнул ее к стене,
шпаргалка упала в щель между скамейкой и стеной.
И мне почудилось, что Игорь Леонидович почти неуловимо
ухмыльнулся. А потом склонился к соседу, зашептал тому на ухо
нечто, что ему явно не пришлось по душе. И без того сумеречный
сосед стал мрачнее тучи. И бросил на меня тяжелый взгляд.