Проснулся я посреди ночи. Лунный свет призрачно и неполно
заливал комнату, дальние углы тонули в темноте. Было заметно
прохладно. Витька негромко похрапывал по диагонали от меня, две
другие кровати так и были пусты.
В первый миг я обалдел: где я?! А потом вспомнил.
Да. Хорошо это или плохо?.. Да ни так, ни этак. Это жизнь.
Вселенная. Она отправила меня сюда, значит, это зачем-то надо, и
никаких гвоздей. Я уже вошел в этот мир, врос в него, и значит,
должен сделать нечто, что кроме меня не сможет сделать никто.
С тем и уснул вновь.
Окончательно проснувшись утром, я первым делом в
майке-трусах-тапочках отправился в умывальную комнату, постарался
отдраить там кроссовки, вышло на славу. Они реально были кожаные, а
не тряпочные или какие там, как сейчас… то есть, как в двадцать
первом веке. Мылись легко и остались сухие изнутри: вот оно,
классическое качество!
Ну, умывание, бритье, завтрак описывать не буду. В девять
двадцать восемь спустились в вестибюль, там уже толпились
рабфаковцы, тщательно причесанные, прифранченные – Толян в своем
беспощадном кримплене, остальные по-всякому, но длиннющие вороты
батников скромно спрятаны под пиджачные лацканы. А Саня и вовсе в
элегантной белой водолазке, отлично смотревшейся с темно-серым
пиджаком.
- А, младое племя! – приветливо воскликнул он. – Сейчас идем,
Лешку только ждем, он малость задержался, брюки гладит.
Мой взгляд нечаянно упал на ящик для почты: изрядный шкаф,
разделенный на множество ячеек, каждая из которых обозначена буквой
по алфавиту. На крышке этого сооружения в беспорядке валялись
замызганные, покоробленные конверты, телеграммные бланки, видать,
не нашедшие адресатов.
Как будто что подтолкнуло меня, я подошел, сунулся в ячейку Р,
вытащил конверт «Авиа» с красно-синей пунктирной окантовкой,
телеграмму и плотную бумажку почтового перевода. Глянул: мать
честная!
Родионову Василию Сергеевичу. Двадцать пять рублей.
Любопытный Витек уже совал длинный нос через мое плечо:
- Перевод? От кого?
- От Нельсона Рокфеллера, - я вмиг сунул бланк в карман рубашки.
– Я его незаконнорожденный внук.
Витя как-то непонятно фыркнул – не то смешливо, не то обиженно –
и тут появился Алексей.
Как все, он был заметно при параде, но такой же хмурый,
насупленный, как вчера. Черт знает, может он и вовсе всегда такой
бука, а я тут ни при чем?..