Возить тёщу
— та еще мука. Я ее возил три года назад, так она всю дорогу либо
ныла, либо комментировала мои действия. С тех пор категорически
отказываюсь.
— Дим, я
тебя очень прошу. А иначе мама точно к нам в гости явится. И мне
мозг будет выносить с полгода, не меньше.
Ну, нет!
Такую гостью мне на фиг не надо. Лучше я все-таки отвезу Оксану
Борисовну, пожертвовав половину дня, чем стану терпеть ее у нас
дома.
— Так что,
сказала — в последний раз просит?
Попробую
поймать тещу на слове.
[1] Илья
Ильф и Евгений Петров. «Двенадцать стульев». Гамбсовский стул — это кресло с подлокотниками и
открытыми боковинами. ГГ мог этого и не знать.
Дядька уже
не причитал, а просто сидел на стуле и раскачивался туда-сюда.
Видимо, нервы у человека сдали. А я колебался — не выскочить и не
удрать ли куда-нибудь?
Но тут я
понял, что мне самому может понадобиться медицинская
помощь.
Рядом со
мной, на стене, к которой я прижимался (И сразу вспомнился классик:
«Вы помните, вы все конечно помните, как я стоял, приблизившись к
стене» и так далее) висело огромное зеркало в резной раме. Вначале
я просто бросил взгляд сбоку — обалдел, не поверив увиденному. А
потом, уже не колеблясь, подошел и уставился.
Ё-мое! Это
кто там, в Застеколье? Что за парнишка отражается? Нет, не
парнишка, а целый парнишище. А себя ли я вижу?
Отображение не радовало. Выше меня примерно на
полголовы, (а мой рост метр семьдесят), шире в плечах. И вес, судя
по всему, не мои семьдесят килограмм, а добрых восемьдесят, если не
восемьдесят пять. И все это было облачено в темно-зеленый пиджак с
многочисленными пуговицами, воротник-стойка, как у нынешних
парадных мундиров. А по воротнику зачем-то идут две золотые
полоски. Как их правильно называют? Кажется, галуны.
Не знаю
зачем, но я принялся пересчитывать пуговицы. Насчитав девять штук,
забеспокоился — зачем столько?
И только
рассмотрев фигуру и мундир (это не пиджак и не китель, а сюртук),
начал всматриваться в свое лицо.
Ну не я
это! Вот, точно, не я! И морда ширше, и скулы обозначены. На
подбородке жидкая поросль, обозначающая намечавшуюся
бороденку.
Странно,
что я спокойно отнесся к перемене в фигуре и внешности (как бы
спокойно!), но вот эта поросль меня убила. Да я отродясь не носил
ни бороды, ни усов. Чтобы растительность на лице выглядела
прилично, надо за ней ухаживать. А иначе борода превратится в
лопату. Нет уж, лучше все сбривать на фиг. И Ленка говорит, что с
небритыми целоваться не любит.