— Иван Петрович, используйте это, -
сказал я, протягивая самопишущее перо Кулибину, когда на бумаге
образовалась уже третья клякса.
— Да-да, благодарю, - не отрывая глаз
с чертежей, сказал увлекающийся гений, выдернув при этом перо у
меня из рук.
— Прасковья, передай Никифору, чтобы
на кухне приготовили обед на двух персон, - сказал я, обращаясь к
служанке. – Да мяса побольше, а то уже послезавтра пост
начинается.
Прасковья быстро, насколько позволяли
её немалые стати, упорхнула исполнять распоряжение. Вот никак не
поворачивается у меня язык назвать её Парашей, как это делает
Никифор. И Параской именовать не подходит, дама в летах уже и
выглядит основательно.
Прасковья попала ко мне в дом из-за
того, что с ней начал общаться Никифор. Женщина младше моего лакея
лет на пятнадцать. Но разве ж это важно? Как же приятно иногда
сделать маленькое, почти ничего не стоящее дело, но которое играет
ключевую роль в судьбах людей! Сейчас Никифор словно помолодел и
выполняет мои поручения с лихостью и даже озорством, как мне
нравится, когда служба в радость. Да и Прасковья исполнительная и
мотивированная на работу. Так что только эти двое заменяют мне
пять-шесть слуг. Вот только нужно будет и мне организовывать приём,
а для этого прислугу надо подобрать дополнительно.
— Я не знал, что такие махины могут
быть, - неожиданно для меня, сказал Кулибин.
Я аж вздрогнул, чуть не разлил чай. А
это, между прочим, не такой уж доступный напиток, как в том
времени, из которого я прибыл. Здесь чай исключительно
крупнолистовой и в брикетах. Стоимость измеряется не копейками, а
рублями.
— Иван Петрович, паровой двигатель
может иметь разные размеры и даже формы. И тот, что применяется на
медеплавильных заводах, нам не подходит. Только принцип работы у
всех одинаков, за счёт пара, - сказал я, отставляя чай.
— Принцип… Диковинное слово. Но, да
не утруждайте себя разъяснением простого. С паровыми махинами я
знаком. И даже когда измысливал свой Перпетум мобиле [вечный
двигатель], сладил небольшой такой двигатель, - говорил Кулибин,
одновременно что-то записывая на лист бумаги.
То, что Кулибин загорелся идеей
«вечного двигателя», знали многие. Были те, кто смеялся с мужика,
возомнившего себя творцом, иные с интересом ждали результата. Иван
Петрович не был прожектёром в том понимании, когда работа
осуществляется больше языком, чем руками. Даже самые фантастические
проекты Кулибин умудрялся доводить до ума.