Запахи чётче, яснее. Место то же, правда, воняет теперь чем-то
непонятным, но очень больничным. И эта резкая вонь забивает всё
остальное. Хотя… матрас.
Пот.
И гречка.
Мальчишка держит тарелку и ест, жадно так, не пережёвывая. Хотя
чего там жевать. Гречка переваренная, а ещё пресная, в неё не то,
что масло, соли и то пожалели. Котлеты там? Мясо?
Хотя чего это я. Какое в приюте мясо.
Мысль оформилась, а следом я уловил волну радости. Надо же… это
приятно, когда твоё появление кого-то радует. Я от такого отвык?
Хотя… ложь, я к такому и не привыкал.
- Привет, Савелий, - говорю ему.
- Здравствуйте! – мальчишка отвечает мысленно. – А я испугался,
что вас не было и не было! Давно не было!
- Сколько?
- Три дня. А у меня рёбра зажили. Евдокия Путятична самолично
каждый день приходила и лечила. А у неё сила горячая-горячая. Ещё я
ледяную чувствую. И другие разные. Она камни давала. И сказала, что
необычайно высокий потенциал.
Поэтому, надо полагать, и лечила сиротинушку. Сомневаюсь, что
она со всеми такая добрая.
- Какой потенциал? – уточняю, загоняя иные мысли подальше. Ни к
чему ребёнка смущать, даже если он твоим воображением
рождённый.
- Дарника, - Савелий отставляет тарелку. – Правда, сложно
сказать что-то по направленности, потому что восприятие почти всех
иных оттенков одинаково и нет выраженного сродства.
Это он явно за дамочкой повторяет. Уж больно завёрнутая
фраза.
- Спрашивала, какой дар у отца был.
- А ты?
- Не знаю… а она сказала, что ясно, что с тенями связанный,
потому как Громовы – охотники, это все знают…
Я вот не знаю.
- …но даже у теневых даров есть сродство со стихией. Поэтому
надо к себе прислушиваться.
- А про глаза твои что сказала?
Потому как рёбра рёбрами, но они бы и сами заросли, я так думаю.
Глаза же – дело иное. Как бы ни был ценен дар, но за здорового
питомца явно можно выручить больше, чем за калеку.
- Сказала, что это надо в столицу везти, в Петербург.
- В Москву?
- Не-а… говорю ж, в столицу, в Петербург… а Москва – это старая
столица. Вы не подумайте, я не неуч какой. Меня наставники хвалили.
Ну, когда ходили. Мама говорила, что негоже род позорить. Что когда
придёт срок и меня к Громовым примут, надо соответствовать.
Москва – старая столица…
Петербург – новая?
Хотя… почему бы и нет. В конце концов, не больший бред, чем всё
остальное. И дарники эти…