- Отдавай… все люди твари божьи, но некоторые – просто
твари…
Как-то он не по-церковному говорит, этот дознаватель. Но
становится легче. Там, внутри. Узел тугой развязывается. И снова
можно дышать, хоть бы и светом.
- А от теперь чайку. Ты как?
- Что… это было?
- Так… благословение Господне.
Ага. А поподробней? Потому как там, дома, меня благословляли не
единожды, но так никогда не штырило. То ли не так благословляли, то
ли не те. Второе, чуется, вернее.
- У каждого из нас, Савелий… на от, держи кружечку. Крепко
держи. Сладкий чаёк – самое оно, чтобы силы восстановить.
Надо же, уже и самовар принесли, и всё-то прочее, что к нему
полагается. Когда успели только? Пальцы Савки цепляются за кружку.
Самого его потряхивает.
- Так вот, у каждого из нас свой дар. И своя стезя. Ты вот Тень
увидеть сподобился. И одолеть, что не каждому дано, а уж в твои-то
годы – подавно…
- Я… язычник… проклятый… - выдавливает Савка, но чай берёт. И
край кружки мелко стучит о зубы.
- Милостью Императора у нас свобода веры…
- Но…
- Господь велик. И мудр. Столь мудр, что не дано обыкновенному
смертному постичь его замыслы. И если в мудрости своей он дозволяет
существовать магометянам или иудеям… или детям Неназываемой, то не
нам, слабым, тому препятствовать.
Неожиданно.
Реально.
- А… отец Афанасий говорит, что скверна… что от того, что я
такой. Не только я, - Савка слегка путался. А вот я сидел тихо.
Очень тихо.
Что-то подсказывало, что если кто и способен почуять мое в теле
Савки присутствие, так вот этот понимающий и добрый с виду
мужик.
- Есть и такое мнение. Знаю. Я поговорю с отцом Афанасием.
Вот только не хватало. Сам-то Михаил Иванович в наших краях
задержится ненадолго, а нам вот с отцом Афанасием жить и жить. И
сомневаюсь крепко, что хватит у него христианского смирения, чтоб
принять, простить и не отыгрываться на Савке.
- Н-не надо, - Савка и сам сложил два и два. – Он… так-то
хороший. И молится крепко. Все вон иконы… светятся…
- Видишь?
- Вижу.
И я вижу, что теперь мужик сбросил маску расслабленности.
- И хорошо… тогда он и вправду молодец. Ты, Савелий, пойми, что
и священники – они тоже люди. А у людей случаются и слабости, и
заблуждения. И с мнением, что Охотники – суть порождение скверны,
ты ещё столкнёшься не раз и не два.
- А если… и вправду? Тень ведь меня не видела, пока я не… не
уставился на неё.