— Рам, ты крутой! – заорала Лихолетова, придвинув ладони ко рту
рупором.
— Порви его, Рам! – крикнул Памфилов.
Меликов набросился на противника, интенсивно заработал руками, и
тут прозвучал сигнал окончания раунда. Рам вроде как даже не устал,
отошел в свой угол, физрук что-то ему сказал, протянул стакан воды.
В отличие от длинного, Рамиль не выглядел уставшим. Казалось, он
бьет копытом и рвется в бой.
В начале раунда он взял быка за рога и обрушил на длинного град
ударов, тот закрылся, скукожился, опустился на колени…
Красиво, блин! Самый зрелищный бой! Все по-взрослому. А ведь это
я мог быть на месте Рамиля, это мне бы рукоплескали одноклассники,
а остальные зрители сидели, разинув рты…
Я натянул вожжи, притормозил чувство собственной важности.
Взрослому мне такое было неинтересно, я нынешний с удовольствием
искупался бы в лучах славы, это всегда приятно.
Рефери оттащил Рама и поднял его руку вверх.
Меликову тоже нравилось купаться в лучах славы, он прошелся по
рингу, приветствуя зрителей поднятыми руками. Мы все
зааплодировали, заорали, что он лучший. К нам присоединились другие
зрители. В принципе, дальше можно было не смотреть, но хотелось
удостовериться, что Рам – самый сильный боец, и мы остались.
Закончилось все быстрее. Чем за два часа, горбоносый
поблагодарил зрителей и бойцов, напомнил, что финал в субботу тут
же, в тот же час, и гости начали расходиться. Мы решили посидеть
пару минут, чтобы не толпиться. Гаечка посмотрела на розовые ладони
и сказала:
— Мои руки превратились в охлопли.
Заячковская залилась смехом. Рамиль прискакал к нам и спросил,
сверкая глазами:
— Ну как?
— Круто, — оценил я. – Все по-взрослому. У тебя талант.
Рам выгнул грудь колесом.
— Думаете, пройду в финал?
— Стопудово! – поддержал его Кабанчик.
— Да, — кивнул я.
Увлекшись разговором, мы спохватились, когда остались одни в
зале. Организаторы принялись растаскивать лавки, где недавно
ожидали своей очереди бойцы, а горбоносый разговаривал с учеником
спортшколы, который бился немного раньше Рамиля.
— Похоже, пора валить. – Памфилов встал со скамейки.
Всей толпой мы двинулись к выходу, а я поглядывал на паренька,
который остался и вился вокруг горбоносого – ну точно свой пацан.
Как бы не для него этот конкурс устраивался.
Но на улице мысли улетучились, потому что к нам подошел Игорь из
интерната, которого мы решили поддержать, и протянул руку, глядя на
Илью и, видимо, определив в нем главного.