Днем Серсея была дочерью Тайвина, Королевой, матерью. Но по
ночам, лежа в своей постели, она, как и все, слушала город, не
засыпавший, кажется, ни на миг. Город шумел, наполняясь сливающимся
в общий гул гомоном людей: их песнями, криками, драками, воплями
боли и страсти. Город полнился ржанием лошадей, лаем собак, воплями
кошек. Порой она могла расслышать даже плеск весел по воде и то,
как ветер завывает в парусах.
Слышала она и сам Красный Замок: звон доспех стражи, голоса,
крики, шум фонтанов в садах.
Море медленно, но неотвратимо замерзало… Но даже если бы оно все
еще билось в берега гавани, капитаны кораблей не пожелали бы
явиться сюда. Торговцы уплыли в другие места, а то и вовсе
вернулись домой. Сначала Серсея решила, что торговцы трусливо
предали столицу, их перекупили враги, но Квиберн шептал, что в
порту корабли начали встречать не торговцы, желающие купить товар,
пусть и втридорога, а железнорожденные и вооруженные банды, не
собирающиеся платить.
С тех пор, как вода стала медленно, но неотвратимо замерзать,
люди Эурона оставили корабли и хлынули в город. Награбленное у
торговцев кончилось, а менять свои повадки железнорожденные не
желали. Квиберн шептал и шептал на ухо Серсее, что моряки пьют в
тавернах и не платят, а если им не наливают, то убивают всех, кого
видят. А потом врываются в дома на той же улице, грабят, насилуют и
убивают жителей.
Ни тогда, ни сейчас Серсею это не волновало. Ей не было дела до
того, что творится в городе. Ее даже радовало немного, что с каждым
днем становится все меньше и меньше голодных ртов среди бедняков.
Грязь и сорняки никогда ее не волновали. Но потом люди Эурона
ворвались в дом какого-то лорда…
Она никак не могла вспомнить его имя…
Лежала, лежала ночь за ночью и не могла вспомнить имя этого
человека.
Он ее тоже не волновал, но он посмел заявиться во дворец и
потребовать!.. Потребовать справедливости!
Серсея не стала слушать, сказала лишь слово и верный Гора вмиг
избавил королеву от нахальной мошки, смевшей что-то требовать.
Но потом во дворец потоком пошли лорды и их голоса стали громче.
Этих тоже мало волновала чернь, но за свою шкуру они тряслись. В их
домах обосновались железнорожденные, забравшие себе все: ценное,
еду, вино, жен и дочерей. Не всем из этих трусливых мужей удалось
сбежать – многих железнорожденные убили за неповиновение. И теперь
эти трусы пришли к ней, к Королеве, требуя урезонить Эурона!