«Северный дурень, — мысленно обругал он себя, когда короткая
беседа закончилась, так и не дав какого-либо результата. — Нужно
было оставаться в Винтерфелле. Накой я поперся на этот Драконий
Камень?»
***
Оставшись одна, Дейнерис позволила себе чуть-чуть расслабиться.
Здесь и сейчас, за закрытыми дверями ее покоев девушку никто не мог
видеть. Она даже Миссандею отослала.
Глядя на бушующее, бьющееся в берега море, Королева позволила себе
совсем немного сгорбиться. Когда-то Визерис постоянно одергивал ее,
заставлял выпрямляться. Потом были все новые и новые люди,
сменяющие один другого незнакомцы, и Дейнерис казалось, что без
прямой, будто закаменевшей спины ее посчитают слабой. Осанка стала
ее защитой, ее броней.
Но, оставаясь наедине с собой, Дейнерис позволяла себе хоть немного
побыть кем-то другим. И как жаль, что теперь почти нет времени на
такую малость, как уединение. Не на день, но хотя бы на час. Час, в
который не нужно обдумывать захваты, осады, передвижения войск и
поиск союзников.
Прибыв в Вестерос, Королева была морально готова тут же начать
покорять свою родину. Но все оказалось не так просто. Мало того,
что Тирион изрядно тормозил ее, так даже неторопливый план Тириона
теперь летел во все стороны ошметками.
Чтобы хоть на миг отвлечься от провала, Дейнерис попыталась не
думать о Дорне и кораблях железнорожденных. И ее разум предательски
воскресил момент появления в тронном зале Джона Сноу.
Она была готова к этой встрече, пусть и не слишком вслушивалась в
речь своего десницы, когда он рассказывал ей о Джоне Сноу, ныне
называвшем себя Королем Севера.
Ей казалось, что подобное совершенно ни к чему. Ведь она уже всё
видела!
Как много она видела людей!..
Как много их было? Не сосчитать.
Все они были разными, но очень многие чем-то походили друг на
друга.
Были в ее жизни люди, вроде Иллирио. Их речи полнились медом, но за
сладостью и показным уважением скрывался обман и хитрый расчет. Ее
глупый брат верил этим людям, верил их заверениям, хотя сама
Дейнерис быстро научилась распознавать ложь.
Были в ее жизни люди, вроде ее собственного брата, видевшего в ней
самой лишь товар на продажу. И таким был не только Визерис. Правда
спустя годы Дейнерис научилась принимать оскорбительные речи и
взгляды куда спокойнее, чем в детстве.