Он не пресмыкался, не пытался на нее давить. И он говорил с ней
так, будто за ней не стояли армии и драконы. В одно мгновение этот
Джон Сноу отмахнулся от всего. Он даже от того, что она женщина,
кажется, отмахнулся. Он был честен. Прям. Девушка видела, что он
чем-то похож на тот край, где вырос.
Северу наплевать на мишуру и фальшь. Север суров и прямолинеен.
Север дик и спокоен, как сильные северные ветры.
Дейнерис знала, почему Даарио влекло к ней. Знала, что ему
нравились ее статус, красота и богатство, хотя временами и пыталась
себя убедить, что он на самом деле ее любит.
Вот только она его не любила…
Она знала, что испытывает к ней сир Джорах. Видела эту почти
собачью преданность и восхищение. Знала, что он ревнует ее к
каждому мужчине. И знала, что он не посмеет вновь открыто
предлагать себя ей.
Тем более, что сама она всегда относилась к сиру Джораху, как
другу, почти отцу…
Дрого…
Ее любовь, навсегда расколовшая сердце. Те осколки расплавил огонь
погребального костра… но… сердце от этого не стало вновь
целым.
Все эти годы Дени убеждала себя, что уже не сможет любить. Огонь
выжег в ней былые чувства. Место осталось лишь для ее драконов. Ее
детей.
Дотракийцы…
Грубые дикари. Но господа вольных городов ничем их не лучше…
Но, представая перед Дейнерис, кхалиси, Королевой, все эти мужчины
сами решали, кто она. Кем ей надлежит быть. Какая она.
Невероятно красивая беловолосая женщина.
Диковинка.
Стеклянный сосуд с позолотой.
Мать Драконов.
Завоевательница, которой нужно больше, чем Железный Трон.
Зарвавшаяся девчонка.
Освободительница.
А Джон Сноу отмел все это, как отмел ее слова о праве на трон. Как
отмел ее армию, драконов, советников. Как отмел опасность.
На какой-то миг Дейнерис показалось, что она снова пытается
приручить Дрогона. Правда, на этот раз зверь перед ней был вовсе не
драконом, а спокойным северным волком.
Как и лютоволка с герба своего дома, Джона Сноу не волновало, что и
кто может сделать по ее, Матери Драконов, приказу. В тронном зале
он стоял без свиты, без войска, без красноречивых слуг, что воспели
бы его подвиги.
Волку не нужно что-либо доказывать. Любой увидит когти и зубы.
Зверь не станет скалиться попусту, не станет царапать каменные
плиты пола без нужды. И волк не станет выть, сообщая всему свету,
где и как он сражался и побеждал.