— Я запомню, отец, — кивнул принц, после чего обернулся к
подошедшему Клигану. — Пойдем, Пёс. Расскажешь мне, что думаешь о
сегодняшнем бое.
— Как скажете, — сухо ответил Клиган, чей голос больше походил
на звук пилы, входящей в дерево.
Джоффри отдал тренировочный молот подбежавшему слуге и
направился в свои покои, изредка коротко кивая кому-нибудь из
встречающихся у него на пути лордов. Пес преданно следовал за ним,
глядя по сторонам жутким взглядом, от которого особо
впечатлительные слуги шарахались в стороны. Просто на всякий
случай.
— Ну, что скажешь? — спросил принц, когда они достигли его
покоев. Слуги, замершие словно статуи, уже подготовили для
наследника ванну и чистую одежду. Не испытывая перед ними никаких
комплексов, Джоффри быстро разделся и залез в воду, смывая пот.
— Это не противники, а свора идиотов, — фыркнул Клиган, привычно
разглядывая убранство покоев: столы, как и всегда, были завалены
книгами и свитками; на деревянной подставке покоилась лютня, на
которой Баратеон-младший иногда наигрывал мелодии. — Покрасьте
лягушек полосками, но от этого тиграми они не станут.
— Полагаешь, что им не место в гвардии Ланнистеров? — спросил
Джоффри, орудуя щеткой с длинной ручкой. Подозвав слугу с большим
кувшином, он велел ему добавить горячей воды.
— Их место среди золотарей, — усмехнулся Клиган. — Грести дерьмо
самое то для них.
Джоффри ничего не ответил на это заявление, лишь прикрыл глаза и
развалился в ванне. Пес так же замолчал. Каждый придворный во
дворце знал, что в подобные моменты принца не следует трогать и
беспокоить по пустякам. Если ему что-нибудь понадобится, то он сам
скажет. Несмотря на то, что внешне Джоффри ничуть не походил на
своего венценосного отца, характер у него был довольно крутой, под
стать настоящему Баратеону. Он совершенно не терпел подле себя
глупых и медлительных слуг, требуя от них беспрекословного
подчинения. Нерасторопные и бестолковые здесь надолго не
задерживались.
Насколько сам Клиган мог судить, примерно до пяти лет наследный
принц рос избалованным мальчишкой, бесконечным капризам которого
потакала его мать. Он постоянно чего-то требовал, капризничал и
безмерно всех раздражал своим нытьем, словно бы даже наслаждаясь
этим. Роберт наплевательски относился к воспитанию своего первенца,
очевидно, полностью в нем разочаровавшись, а потому всем вниманием
сына безраздельно пользовалась королева Серсея. Никто в Вестеросе
не сомневался, что когда мальчик вырастет, то все окружающие будут
выть в голос от его поступков и отвратительного характера.