И чёрт меня дергает, проходя мимо, поднять на гиену глаза. Потому что в надежде на её тупость, я явно недооцениваю её память.
— Валера, это ведь та баба, что облила меня в ресторане! — объявляет она совершенно другим, совсем не ласковым голосом.
***
— Валера, это ведь та баба, что облила меня в ресторане!
Я цепенею. Антонина возмущена, это чувствуется по трепету её кожи, по судорожным движениям пальцев, которыми она дёргает и щиплет плечо своего мена.
Мы с Адону переглядываемся. Он мрачнеет, но, в отличие от моего, цвет его лица не меняется. И наложившим в штаны он не выглядит, а вот я — вполне себе. Лучше не садиться, а то мало ли что. Страшно представить, как сильно будет плакать Гоша, если меня сейчас поволокут за шкирку на улицу.
Валерий Германович смотрит на меня сурово и мучительно долго. Ну конечно, какой тут может быть выбор? Ради своей... Где-то внутри застревает это слово… Но я пытаюсь ещё раз. Ради своей любимой женщины Валерий сейчас сдаст меня с потрохами и будет прав. Просто тем, что будет на её стороне. Я бы наверное разочаровалась, если бы он поступил иначе. Ведь они же в отношениях. А я? А я — просто я. И у меня ни разу не было годовщины ни с одним существом мужского пола. На глаза наворачиваются слезы, становится безумно жаль себя и наши с Гошей приключения, но я держусь.
Железный любит её, скоро они поженятся, а перед этим, ради неё, он подвергнет меня публичному позору. Ну конечно, что это за любовь, в конце концов, такая, если ты не мстишь за принцессу, сметая всё на своем пути? Вон, король Англии оставил престол ради жизни с любимой женщиной. А один американский писатель, имя которого я благополучно забыла, не оставил жену даже после того, как она заболела шизофренией. Тягался за ней по стране, селился в гостиницах неподалеку от больниц и вёл активную переписку с докторами, а также сделал её прототипом всех женских образов в своих романах. Это любовь — она такая. Подумаешь, прилюдное унижение какой-то там нянечки.
— Тоня, вернись, пожалуйста, в гостиную. Я сейчас подойду.
— Что значит, вернись?! Эта баба облила меня соком и преспокойно нянчится с ребенком Петра? Валера, ты в своем уме?!
— Во-первых, прекрати повышать на меня голос. Во-вторых, не смей так со мной разговаривать. В-третьих, это не баба, а Мария — няня Гоши.