— Адону, ну ты же мужик, должен меня понять.
— Степан Никитич, я объявляю последнее предупреждение.
— Не советую переходить мне дорогу, Адону! Это чревато последствиями.
— А я всё же рискну.
— Пфу, блин, — отпускает меня престарелый ловелас, разжимая клешни.
Я поправляю юбку, пытаясь успокоить дыхание. Шмыгая носом, силясь избавиться от неприятного, кисловато-горького стариковского запаха деда из думы. Сейчас бы забить нос чем-нибудь другим: мужественным, свежим, морским, с нотками лесной хвои и коры дуба.
Старый озабоченный пень уходит, а я в полной растерянности мну ткань юбки, глядя Железному в глаза. Он тоже смотрит. Без тени улыбки, засунув руки в карманы. И это снова происходит… на меня нападает чувственное стремление размножаться. Вот прям как на лестнице. От этого почему-то томительно приятно и сладко в животе. И я не знаю, что сказать, куда деть руки, улыбаться или быть серьёзной. Смеяться или переживать трагедию, связанную с пенсионерским рукоблудием. Как-то всё это неловко и странно. Его чёрные глаза волнуют внутри меня струны, рождая глупую музыку. Как же хочется кинуться ему на шею, расцеловать в обе щеки и благодарить, пока язык не отсохнет.
Сбрендила!
— Милый, — зло смотрит на меня Антонина, появившаяся из ниоткуда, как ячмень на глазу, неожиданный и противный. — Опять я тебя потеряла. Больше не бросай меня, пожалуйста. Я же скучаю.
На этот раз она претензий не предъявляет, действует ловчее. Хитрая, как все остроносые и быстроглазые существа. Кивнув Адону, благодарю за спасение и тут же отворачиваюсь. Облегченно вздыхаю, увидев Гошу. Спешу к нему, тут же подхватывая малого на руки.
5. Глава 5
Вернувшись с фиесты на такси и устав как рабыня на галерах, я падаю лицом вниз на кровать, расположенную в гостевой комнате четы Красинских. Слышу, как прогибается матрас рядом со мной, и чую аромат кофе.
— Ты в курсе, что почти двенадцать ночи? Эта чёрная жижа в неурочное время убьёт тебя, Иванка. Она очень вредна на ночь, — бормочу в подушку.
— Мария, я не хочу засыпать, пока Дима не вернется из командировки.
— Можно пообжиматься и утром, маньяки ненормальные.
— Что плохого в том, что я соскучилась по своему любимому мужу?
— Да ничего, просто он уехал в командировку сегодня утром.
— Так сколько с утра уже прошло!?
— Угу, миллион часов пролетело, — саркастически соглашаюсь и, усмехнувшись в наволочку, продолжаю лежать лицом вниз, будто очищенное от веток бревно, брошенное возле крыльца деревенского дома.