Он не оставил на мне ни единого участка кожи, который не ощутил бы на себе терпкие поцелуи вперемешку с колкой щетиной, которая в моменты страсти особенно впивалась в мою кожу, который не ощутил бы, как его язык обжигает меня, отметив все родинки на моём теле его кончиком…
Мы оба получили удовольствие. Взаимное и, наверное, ещё более острое из-за запретности и неправильности ситуации.
А теперь, когда всё закончилось, и я сидела на кровати, прикрывшись простыней и обняв свои колени, а он лежал рядом на соседней подушке и смотрел на меня, тоже едва прикрытый пледом, я испытывала характерную ломоту в теле, а ещё — сожаление и стыд. Я жалела, что пошла на это, хоть мне и было неожиданно хорошо. От этого ещё более стыдно. Щёки так и жёг беспощадный румянец.
— Лёш, — позвала я его, ощущая, как побаливают стёртые его страстью и щетиной губы.
— Что? — ответил он, продолжая оглаживать моё тело, словно ему было мало этой ночи.
— Я хочу домой.
— И?
— Ты порвал мою юбку.
— Прости.
— Как я поеду домой?
— Оставайся здесь, — пожал он плечами. — Утром я поеду к следователю и куплю тебе новую юбку.
— Ты специально это сделал?
— Что?
— Порвал мою юбку.
— Нет.
— Врёшь…
— Может быть, — хмыкнул он, довольный как стадо слонов. — Оставайся, куда ты поедешь в ночь?
— Я не хочу.
— Тогда можешь поехать в трусах, — заявил он.
Да уж, не ехать же мне, завернувшись в простынь? Видимо, всё же придётся остаться до утра.
Недовольно посмотрела на него. Гад такой. Специально ведь выломал замок, чтобы я уехать не могла.
— Только я не хочу спать в этой комнате.
— А смысла нет идти тебе в другую.
— Почему?
— Я приду и туда.
— Зачем? Я спать хочу, — начала злиться я.
— Перехочешь. А я хочу ещё.
Он снова стал подминать меня под себя, сжимая своими горячими лапами от души.
Мне в самом деле не уехать отсюда до самого рассвета — он просто меня не отпустит, пока не наиграется.
— Ты поможешь? — решила уточнить я, чтобы хотя бы быть уверенной, за что на всё это иду.
— Да, — ответил он. — Я же дал слово. Завтра я заберу заявление.
— И попроси его оставить меня в покое, — сказала я, уклоняясь от его поцелуев. — Скажи, а приставания ко мне и приглашение отработать в гостинице у дороги, где собираются все дешевые подстилки и дальнобойщики, свободу Паши — это твоя идея или его?
Алекс резко сел на кровати и сосредоточил на мне внимательный взгляд.