— А ты взгляни на ситуацию с другой стороны, — предложил
Васпиан. — Глазами твоего тюремщика. Вот заключенный, злобный
некромант, пускается на свои хитрости, чтобы выбраться. И что бы ты
делал? Потакал ему?
— Потакать? Нет. Но я бы не обращался с ним так жестоко.
— С некромантом, отнявшим столько жизней? С ним любая жестокость
справедлива, ты не думал об этом?
— Видишь ли… В моем мире, гораздо более развитом, нежели твой,
во многих странах нет смертной казни. Не во всех, но в самых
культурных. И если кого-то приговаривают к тюрьме — на год или на
всю жизнь — его содержат в комфорте, достатке и удобстве. Потому
что жестокость по отношению к заключенным запрещена, и неважно,
какое преступление он совершил.
Принц не выдержал и невесело засмеялся.
— Забавный твой мир, в розово-пастельных тонах. Только в него
мне верится ну совсем слабо.
— И тем не менее, это факт, хочешь верь, хочешь не верь. Словом,
вот тут мы постепенно подошли к ответу на вопрос, почему ты здесь,
для чего мне нужен и почему я все тебе рассказываю. Я подвергся
страшным истязаниям и жестокостям без вины. Ты вправе не верить, но
для меня это факт. Произошло беззаконие в отношении меня, а за
беззаконие должен быть ответ. Кто виновен?
— Никто, — развел руками Васпиан. — Максимум — судебная
ошибка.
— За судебную ошибку должен быть ответ. Особенно за такую
страшную.
— Ты понимаешь, что никто не мог никаким образом установить твою
невиновность? Вот как проверить, что в этом теле душа невиновного?
Ты — еще одна жертва Рэйзеля, по сути.
Я кивнул.
— Верно. Никак не установить. Я бы и сам не поверил. Но моя
основная претензия не к факту заключения, а к условиям содержания.
А также к тому, что я был полностью лишен права защищаться,
торговаться, договариваться, взывать к королевскому милосердию… Я
молил о капле доверия — получив ее, сейчас величайший некромант был
бы преданным сторонником инквизиции, а у твоего отца было бы мощное
оружие, изобретенное в моем мире, но неизвестное здесь. Я молил о
капле милосердия — получив ее, я бы, может быть, не сбежал бы, не
повстречал ученицу Рэйзеля и не унаследовал бы его силу и знания.
Но я не дождался ни доверия, ни милосердия, ни справедливости. Кто
виноват в том, что мой тюремщик вел себя со мной, словно с рабом?
Кто отдал меня на произвол бессердечных паладинов? Кто разрешил
ордену творить, что им вздумается? Кто виновен, что в заточении я
подвергался самым изуверским издевательствам? Король Тантагора
виноват. Ну а раз до него я пока не добрался — отвечать тебе, как
его сыну и будущему королю.