Снаружи собор представлял собой
большое здание, объединяющее в себе целый комплекс с переходами и
оконными галереями, искрящимися на ярком солнышке. Во все времена
церкви и соборы строились с особой роскошью, поэтому его
непревзойдённую красоту необходимо прочувствовать своими
собственными глазами. Величественный вид вызывал восторг и оставлял
после себя незабываемые впечатления, от которых в голове шумело и
хотелось вернуться сюда ещё сотню-другую раз. А то и вовсе остаться
жить...
Купола с золотыми вензелями
располагались на разной высоте, как бы поднимаясь снизу вверх, а в
самом конце находился основной, украшенный огромной диковиной
конструкцией, которая заменяла привычный для меня символ веры в
форме креста. Притвор, как пояснила для меня служанка, — название
входа в собор, богато инкрустированного драгоценными камнями и
расписанного изображениями божественных ликов; место, куда можно
ступать лишь с разрешения святой девы, переданного через послушниц.
Но пока меня это особо не волновало, ведь от одного вида богатого
убранства дух захватывало. Мне как скульптору такое и не
снилось...
Ярким солнечным днём парадные статуи
бога просто ослепляли своей красотой и утончённостью. А в ночное
время, скорее всего, купола придавали зданию величественный вид,
так как освещены изнутри магическими огнями, которые я чувствовала
даже с такого расстояния. Ничего странного, это же центральное
святилище, деньги на него жертвовали семь ближайших стран. Однако в
период кровопролитной войны за мою страну собор пережил множество
гонений и лишений, так как деньги шли не в их карман, а на сражение
с полоумной ведьмой, не желающей так просто уступать свою
территорию.
В этом месте находились
сосредоточение чудотворной энергии и великий ключ, омывающий девять
колодцев, к нему прибегали многие страждущие, и до последнего
времени они оставались неприкосновенной собственностью церкви.
Ну... До той поры, пока одному из женихов, участвующих сейчас в
отборе, не пришла в голову мысль, что это собственность и достояние
всего народа, живущего на земле. Потому-то он и заслужил славу в
разы хуже, чем снискала я, защищая свой дом мечом и магией, не
заботясь о том, сколько рек крови пролилось на землю.
Проходили дни, года, десятилетия, все
менялось, и только собор недвижимой и нерушимой громадой стоял тут
и собирал со всех нас деньги. Теперь же, когда священнослужителям
перекрыли кислород, среди обычных горожан прошла мысль, что
сумасшедший Гилир Ландельвес прав и собор не имеет права брать за
святые чудеса плату. Этот прецедент объединил несколько храмов,
вдохновив их на борьбу с центральным святилищем. И теперь, только
помыслив о том, что им предстояло, согласно традиции, в теории
оплачивать мои похороны как действующей королеве и содержать гроб в
течение пяти лет, служители решили промолчать лишний раз. Ну
напали, жива — и хорошо!