- А я не говорила, что терпеть не
могу любопытных? – огрызнулась.
- Да я чего? – пошел на попятную
Гришка. – Мне-то что? Так даже лучше, все ж какая никакая, а
баба…
Под моим взглядом он окончательно
стушевался и нервно почесал затылок.
- То есть по-твоему я только на
безрыбье хороша? – тихо уточнила я, подходя к нему
вплотную.
- Ты, конечно, девка красивая, -
осторожно просипел он, делая шаг назад. – Только надо ли оно нам?
Участковый в мужиках?
Я так опешила, что не сразу поняла,
что именно он имеет ввиду.
- Нам? – ошалело уточнила.
- Ну, он же того, - Гришка явно не
знал, как выразиться так, чтобы я его не убила, и косился на меня
очень осторожно. – Закон и все такое… Будет под ногами
путаться.
- У меня, в отличие от тебя, проблем
с законом никаких нет, - прищурившись на него, я оттеснила парня и
прошла в дом. Тот поплелся следом. – Это раз. Два – он не мой мужик
и им не будет. И три – ты вроде как собрался вести законный образ
жизни? Или я зря старалась?
- Дык, не зря, конечно, - Гришка
бухнулся на стул, стянул мятую шапку. – А только все равно… Мент он
и есть мент, хоть и свой.
Не поспоришь. Я, в принципе, была
того же мнения об участковом – следовало держаться от него
подальше, только вот в данный момент это невозможно.
- Как только мы разберемся с ведьмой,
обещаю, что сведу наше общение к минимуму, - клятвенно пообещала я,
переодеваясь в рабочую одежду и снова выталкивая Гришку на улицу.
Тот заметно от моих слов повеселел и даже помог управиться. Кот
ходил за ним следом, как приклеенный, вызывая во мне глухую
зависть.
Спустя час я подпрыгивала от холода
возле урчащего уазика. Участковый возился с огромным амбарным
замком на дверях – единственной нашедшейся замене выломанного
Генкой. Тучи вроде бы разошлись, открывая нежно-голубое, белесое к
горизонту небо. Солнце только всходило, но и так было ясно –
кончилась осень. Вчерашний снег лег основательно, хоть и тонким
слоем, а все же не таял, укрыв собой всю грязь. Лужи смерзлись в
камень, даже река, казалось, замедлила бег, покрывшись тонким,
хрупким ледком, по которому с карканьем скользили вороны. На
торчащих их снега клочках высохшей травы белел иней.
- Все, садитесь, - Алексей
Михайлович, потирая замерзшие руки, промчался мимо меня. Я неохотно
открыла дверь со своей стороны, влезая в теплое, но душное нутро
машины. Нога, даже забинтованная крепко-накрепко, продолжала
капризничать, то и дело простреливая болью, так что угнездиться на
сиденье было делом нелегким. Хорошо хоть участковый наблюдал за
моими выкрутасами молча. Деловито тронувшись, уазик заскакал по
кочкам, направляясь прочь из деревни. Я проводила глазами сначала
храм, а затем кладбище, дорога сделала поворот в сторону
заповедника, но мы проскочили мимо, а через два часа с ревом
вылезли на федеральную трассу. Словно посчитав это расстояние
достаточным, чтобы нас никто не услышал, участковый покосился в мою
сторону (я дремала, изредка вздрагивая от боли в ноге) и
спросил: