- Что за черт? – донеслось до меня.
Скуление усилилось – очевидно, он развязал горловину. – Эй! Кто
здесь?
Я подавила желание задом сдать еще
глубже в кусты – только шума наделаю. Но участковый, очевидно, не
горел желанием обыскивать окрестности, а потому отставил входную
дверь в сторону (я запоздало вспомнила, что Генка вчера ночью ее
выбил), втолкнул в проем узника и, подняв мешок на плечо, шагнул
следом.
С треском выбравшись из кустов, я
осторожно подобралась к единственному окну, выходящему в допросную.
Решетки еще не сделали и участковый пристегнул утопленника к
батарее – тот дрожал от холода и выглядел в высшей степени жалко.
Непонятно только, почему: то ли потому, что являлся новым
собутыльником Генки, то ли потому, что искупался в ледяной реке.
Почти высохший короткий ершик белых волос торчал дыбом, открывая
розовую кожу головы со следами нескольких шрамов, под глазами были
мешки, а сами глаза – налитые кровью. Синие губы беспорядочно
ходили ходуном. Участковый вернулся уже в сухой одежде и с одеялом
в руках, которое полетело в сторону узника. Тот неловко поймал его
одной рукой, набросил на себя, продолжая дрожать.
- Имя? – через некоторое время
спросил Алексей Михайлович. Я покосилась на клонящуюся к горизонту
луну. Делать ему больше нечего – по ночам воришек
допрашивать…
- А-а-нт-т-тон, - простучал зубами
утопленник. – В-вы его в-вид-дели? Ч-чуд-ддовище?!
А это, видимо, обо мне. Ой, как
приятно!
- Я видел только, что вы совершили
кражу, да еще попытку к бегству и сопротивление сотруднику полиции,
- отрезал Алексей Михайлович. Голоса из-за стекла звучали глухо,
словно в аквариуме. Я прижалась ухом к окну, чтобы лучше слышать. –
Зачем бежали, Антон? Фамилия?
- Дробников, - видимо, согреваясь,
ответил тот. Заикание прекратилось. – В-вы не понимаете…
- Я все понимаю, - отрезал
участковый, продолжая строчить на листе бумаге. – Вы решили, что
можно поживиться на тяжелом труде других. Стащить щенков и продать
подороже…
- Неправда! – выкрикнул Антон. Даже я
вздрогнула – столько страха было в его голосе. – Вы не понимаете,
она нас заставила, мы не хотели, только…
- Только – что? – нехорошо уточнил
Алексей Михайлович. В голосе его был арктический холод. – Кто вас
заставил? Зачем? И как? Рассказывайте по порядку.
- Я не могу, - беспомощно ответил
узник. Вид у него был при этом до того несчастный и напуганный, что
даже во мне проснулась жалость. – Вы не понимаете… вы не
поверите.