Воцарилась тишина. Участковый
сканировал внимательным взглядом Антона, тот прижался к батарее –
очевидно, горячей.
Сбоку от меня раздался шорох, но я,
увлеченная разворачивающимся в доме действом, только повела ухом.
Мало ли каких звуков в деревне в достатке? Утка в камышах
шуршит.
- Если я скажу – она меня убьет, -
добавил парень. Сейчас было видно, что он моложе меня и даже
Гришки, лет восемнадцать, не больше – борода толком расти не
начала.
- А если не скажешь – посажу тебя лет
на двадцать, - выдвинул встречное предложение участковый. И,
дождавшись, пока парень проникнется ситуацией, продолжил допрос: -
Кто вас надоумил? Кто она? Откуда? Из этой деревни?
- Да, - всхлипнул Антон. Он на глазах
становился будто меньше, съеживаясь, лицо покраснело от слез,
обильно бегущих по лицу. – Она…
В этот момент мимо меня просвистел
камень, врезавшись прямиком в центр стекла. Я рухнула на землю,
отшатываясь от осколков, увидела, как за забором мелькнула фигура и
бросилась туда, одним махом перескочив невысокий забор. И тут со
стороны дома донесся крик.
Я многое успела повидать, но от него
у меня мороз прошел по коже – столько в этом тонком, девичьем звуке
было животного ужаса и боли.
Бросив последний взгляд на убегающего
человека, я снова взвилась в воздух, уже безо всяких
предосторожностей вламываясь в дом через разбитое окно.
И очень вовремя. Существо было похоже
на ту тварь, в которую превратился Гришка, высокое и мощное, с
недоразвитыми передними и слишком длинными задними лапами, поросшее
мехом, как собака – репьями. Разве что в этом угадывалась еще
молодость, некоторая неуклюжесть, с которой оно передвигалось.
Только это участкового и спасло – то ли это было первое
превращение, то ли Антон не научился еще владеть второй ипостасью,
но, прыгнув на стол, он не долетел и позорно соскользнул на пол,
словно нашкодивший кот. Стол, тем не менее, от такого удара снесло
вперед, напрочь придавив к стене участкового, который теперь
судорожно пытался освободиться и вытащить из-за пазухи пистолет.
Лицо его было белым, как мел, а глаза расширились от ужаса. И мое
появление не способствовало наведению порядка – гадина не сразу
увидела меня, у нее была более близкая и доступная цель, а потому
единственное, что я успела сделать – клацнуть зубами на кончике ее
хвоста и зарычать, уперевшись лапами в пол.