- Есть способ. Разумеется, если вы
согласны подождать.
- А у нас есть выбор? – вздохнул
Алексей Михайлович, поднимаясь из-за стола. – Выясняйте, Алиса
Архиповна. Предпочитаю не знать, какие способы могут быть у… у
оборотня… - последнее прозвучало особенно тоскливо, словно он уже
уверился, что с головой у него не все в порядке. – А я попробую
свои каналы.
Когда он вышел, я ухватила Гришку за
шкирку:
- Есть сотовый?
Тот затравленно кивнул.
- Давай сюда.
У оборотней не только абсолютный нюх,
но и чудесная память. Тем более, что этот номер был единственным,
который я знала наизусть. Торопливо проклацав ногтями по клавишам
допотопной Нокии, я прислонила трубку к уху и показала кулак
Гришке, пялившемуся на мои голые ноги. Самое странное, что Алексей
Михайлович не позволил себе даже одного случайного взгляда. Я
сидела перед ним в его же рубашке, на голое тело (даже белья не
было!), а он разве что не отворачивался.
Не хочется признавать, но это было не
слишком приятно. Я не пыталась его соблазнять, боже упаси, видимо,
дело в извечном женском тщеславии.
Гудки оборвались. Трубку так никто и
не взял. Задумчиво посмотрев на черный экран мобильника, я пыталась
решить, что делать. Мне нужна была помощь Ники – она могла бы
подсказать, что делать дальше, но, очевидно, не хотела иметь с
оборотнем ничего общего.
Ника – не моя подруга. Мы даже не
хорошие знакомые. Если подходить с четкими рамками, то Ника – мой
враг. Самый лучший, самый гордый и самый любимый враг на свете.
Ника – моя сестра. Человек. И ведьма. Не знаю, была ли моя маменька
оборотнем, она умерла давно и не успела об этом поведать, но папа
был человеком и как на всякого красивого, успешного и неглупого
мужчину после смерти моей матери на него началась настоящая охота.
Победила в ней моя мачеха, чтоб ей икалось на том свете. Не в
последнюю очередь из-за нее я в свое время сбежала из дома, за что
и была с радостью отселена к бабке. Мне тогда было двенадцать, Нике
– пять. Если бы не она, я сбежала бы еще раньше. Мачеха оказалась
ведьмой, причем не особенно это и скрывала, но опутанный паутиной
приворота отец ничего не видел и не слышал. Конечно, она сразу
почуяла во мне то, о чем я узнала только в семнадцать. Можете себе
представить жизнь оборотня под одной крышей с ведьмой? Мы ругались
как кошка с собакой, однажды даже подрались. Я одним своим
присутствием могла разрушить все ее чары и ее это бесило. Когда
родилась Ника, забота о младенце легла на мои детские плечи –
стоило больших трудов уберечь ее от мачехи. Не знаю, может и
существуют в мире добрые ведьмы, но нам досталась та, что уже
распродала свою душу по кусочкам. В ней не было жалости или
сострадания, не было прощения. Я до сих пор с содроганием вспоминаю
ее. К сожалению или к счастью маленькой Нике достались способности
маменьки – я постаралась, чтобы мачеха узнала об этом как можно
позже, пряча по углам внезапно подпаленные пеленки или зазеленевшую
плесенью ложку супа, которую пытались запихнуть в рот орущему
младенцу. В двенадцать я переехала к бабке и Ника осталась наедине
с Чокнутой Лолой. Отца уже тогда в расчет никто не брал. И хотя на
летние каникулы она приезжала ко мне, я видела, как меняется
сестра. Не в лучшую сторону, я бы сказала.