А потом случилось невероятное –
никогда не ступавшая и шагу без машины, мачеха решила прогуляться
по парку. Темному, ночному парку, в который не отваживались
заходить патрули милиции. Ее тело нашли через три дня, кто-то
воткнул нож прямиком в поясницу, обездвижив женщину, а затем
довершил дело, вырезав сердце.
Мне тогда было пятнадцать. Нике –
восемь. Уже тогда между нами пролегала пропасть. Она винила меня в
том, что я ее бросила, я подозревала, что без участия этой
маленькой, но жестокой девочки тут не обошлось. Единственное, что
объединяло нас – ненависть к Чокнутой Лоле, а потому ни одна из нас
не высказала обвинения вслух. Ника осталась с очнувшимся от
восьмилетнего сна отцом, а я через два года сбежала от бабки. До
сих пор единственное общение между нами составляли редкие смс, но
уже больше года и их не было – наверное, к обоюдному
удовольствию.
Так и не дозвонившись до Ники, я
поняла, что высунуть нос из деревни все же придется и, чувствуя,
как все во мне противится этому, отправилась к участковому –
Гришкин уазик, как оказалось, был сломан и уже вторые сутки стоял в
гараже полуразобранный.
Участковый корпел над отчетом. В
разгромленной комнате было странно пусто – покачивалась на потолке
лампочка без плафона (кто и в какой момент его своротил, так и
осталось тайной), торчали в разные стороны погнутые прутья решетки,
свистело ветром заколоченное окно, под ним угнездился разбитый
компьютер и сидел за придвинутым к стене столом одинокий мужчина.
Судя по тому, как он разместился – спиной к стене, чтобы видеть все
входы и выходы – ему еще не скоро перестанут сниться кошмары. Хотя
мне на секунду показалось, будто ничего и не было – настолько
картина была рутинной. Оборотни, ведьмы, вурдалаки, а он сидит и
корпит над отчетом…
- Если все так и будет продолжаться,
скоро сюда пришлют следователей из города, - заметив меня, он
отложил ручку и устало сжал пальцами переносицу. – Беглый
преступник и труп на руках… За десять лет ничего подобного! У нас
тут не райский уголок, конечно, особенно в девяностые было шумно, и
перестрелки и трупы… Но писать на них объяснительные было куда как
проще…
Он раздраженно фыркнул и с укором
посмотрел на меня, словно это я его во все втянула:
- Как прикажете объяснить начальству,
почему я всадил четыре пули в беззащитного ГОЛОГО парня?!