Стражники, кстати, отдали ему честь когда Герро выезжал.
Простой мясник, говорите?
- Смотреть на меня! – раздался рявк над правым ухом.
Я слегка присел, после резко повернул голову и посмотрел в глаза
чудищу, нависавшему надо мной.
- С этого дня и до распоряжения Грегора, ты будешь учиться у
воинов Черной Когорты, грязь! И пока не прикажет господин Грегор
или тебя не вынесут отсюда вперед ногами, ты будешь страдать,
терпеть и еще раз страдать и терпеть, пока у тебя Удел из жопы не
полезет! - рядом раздался хохот стражников, а я только успел
подумать «куда я попал?».
Задница предчувствовала неприятности.
***
Марши, отжимания, дыхание, стойки и драки. С оружием, без
оружия, с завязанными глазами, с стрельбой, без стрельбы, с
метанием, без метания... Все сливалось в одну сплошную
потогонку-кроводавку, когда не думаешь о том, что будет завтра, а
просто пытаешься выжить здесь и сейчас, не выкашляв легкие себе под
ноги.
Жизнь очень проста. Я начал про это забывать.
Что ж, спасибо бойцам Черной Когорты, что напомнили.
Я лежал с Томмасом на траве и тяжело дышал. Пробежка, отжимания,
бой на мечах, переходящий в бой на ножах и потом кулаках выпили
почти все силы.
Справа от меня валялся деревянный тесак, которым нас как следует
отмутузили.
Фраза "я у тебя эту зубочистку отберу и в задницу запихаю" порой
может воплотиться в жизнь буквально. Ну, почти.
- Подъем, мясо! Центурион зовет! - к нам подошел высокий парень
в черной бригантине, с шрамом через все лицо и кривой ухмылкой.
Они тут все были такие - шрамированные, с кривыми ухмылками и
угрюмыми рожами. Впрочем, зубоскалить им это не мешало.
- О, слышишь, Томмас. Уже мясо. Раньше были грязью. Что, скоро
дорастем до дубин?
- Да... Еб... Уф... Не знаю, Ал. Не нравится мне это.
- Нравиться тебе будет задница девки, малец. Года через три. А
сейчас поднялся и бегом к центуриону!
И мы поднялись и побежали. Палок-стимулов никто из нас не хотел,
да.
Прибежали быстро. Тренировочный лагерь был не слишком велик.
Повсюду раздавался перестук деревянных мечей, вскрики, охи, ахи,
треск, шлепки, лязг стали, словом, лагерь жил своей особой,
лагерной жизнью.
На входе в командирскую избу нас встретило два здоровых мужика в
черных кирасах, с круглыми щитами за спиной и клевцами на поясе,
люцернскими молотами в руках.