Что-то было в этом неправильное. Что-то, чему противилась вся
моя суть.
Но мне оставалось учиться, учиться и ещё раз учиться.
И никаких калейдоскопов.
Некогда.
Зато я теперь частенько кладу около себя Натана, и, когда никто
не видит, жалуюсь ему на жизнь. Все равно ничего не понимает,
разговариваю я с ним на русском тихим голосом, и отмазок заготовил
вагон и маленькую тележку.
- Нет, ты представляешь? Они в самом деле запрещают
простолюдинам поднимать взгляд в присутствии аркна! Под угрозой
сотни плетей! Ну дикари же, а? Дикари! Пятидесяти для того, чтобы
забить насмерть крепкого мужчину вполне достаточно. Да даже
двадцати хватит, смотря кто бьет!
- Угук!
- А наука? Наука? "Заниматься науками, как и искусствами,
дозволено лишь благороднейшим из мужей, а за подделку дворянских
грамот наказание - казнь через повешение".
- Уууааааыыыы
- А я сейчас чем занимаюсь, когда эти пародии на учебники
изучаю? Гомеопатией? Натан, ну Натан, ну как так можно! Науку
запрещать простолюдинам, Натан, они совсем сдурели! Давно с магами
не воевали, что ли?
- Ыыыыы
- А венги, они же гномы? Их же тупо магией Близнецов задавили,
до этого огребали от подгорных работяг, а все туда же - гундят про
недостойных простолюдинов, что должны работать, страдать и не имеют
права гордиться результатами своего труда!
- Уыых!
- Верно говоришь, малой. Эти кровососы аристо ещё огребут от
презрения к крепкой руке рабочего и крестьянина. Пуле все равно,
какой ты там сильный недоастартес, двадцать стрелков, да с бомбами,
и готов!
- Агу! - Натан протянул ко мне ручки и засмеялся.
Так мы и проводили дни. Я - за зубрежкой, лекциями и разговорами
с Натаном, Роберт - за своими судейскими делами, Лидия - за
наставлениями Глории и обучением ведению хозяйства, от чего девочка
бесилась неимоверно, а Стефан - за фехтованием и обучением
этикету.
Близилось пятилетие.
1124 год от О.И., 27 мая, Поместье семейства Бранте.
Фехтовальный манеж.
Вжух!
- Минус нос, - грустно вздохнул я.
Это было близко.
Шширх!
- Ауч! - царапина на щеке.
- Быстрее, ровнее, спокойнее! Не дергайся! Не болтай! - строгий,
жесткий голос.
Насколько Роберт мягок в семейной жизни и осторожен в политике,
и насколько суров в фехтовании.
Мужик отводит душу, что тут ещё сказать?
Наверное, со стороны это смотрелось слегка комично - здоровый
мужик в белой рубашке медленно машет железной палкой (хотя бы
тренировочной, а не боевой, как в каноне), а мальчик в серой от
пота рубашке еле переставляет ноги, уворачиваясь от "медленных"
ударов.