Единственное место, у которого был потенциал – это как раз
Хаката. Город, имевший прочные торговые связи с Мин, какое-никакое
ремесло. Но и это – только потенциал. Генерал «Ли Чжонму» без
сожаления вливал в город всю добычу своих последних битв, понимая,
что это должно дать «всходы», которые обеспечат его необходимым
«урожаем» в будущем. Но и этого, конечно, мало.
В юные годы он успел познакомиться с идеями шотландца Смита,
раскрывающие природу богатства одних народов и бедность других. В
своем споре с меркантилистами Смит был прав в главном: не дорогие
ресурсы делают богатым государство, а труд. Запасы золота сами по
себе стоят мало, а вот золото, вложенное в качестве капитала в
производство – это путь к богатству. И пример некогда великой
Испании это наглядно доказал. Лучше иметь дешевые ресурсы, но с
помощью уникального труда превращать их в дорогие товары.
Правда, Наполеон был уверен, что шотландец заблуждался, считая,
что хозяйство регулируют некие незримые объективные законы. Он как
раз считал, что государство должно их регулировать. Помогать стране
богатеть, защищать свои силы труда от чужих, вводить
покровительственные, стимулирующие законы. Более того, «Старик Ли
Чжонму» намерен это воплотить на примере города Хаката. Какие-то
попытки уже делаются. Но вряд ли, ранцы, одежда с карманами обретут
огромный спрос. Бумажная мастерская сильно удешевит и ускорит
изготовление бумаги, это конкурентное преимущество, но все-таки ее
делают в этом регионе везде. Латунь? Тут многое зависит от того,
удастся ли найти свою хорошую руду.
«Нужен какой-то уникальный товар, – стучал кулаком по столику
«Ли Чжонму». – Такой, который известен в моем мире, но неизвестен
здесь. Неизвестен, но очень нужен! Однако, кроме пушек, я ничего
придумать не могу…».
От стука кулака по столу, фигурки стали слегка подпрыгивать на
доске, как бы напоминая о себе. И Наполеон вдруг вспомнил еще об
одной фигуре, которой тут не было. О Гванук. Корабельный служка,
почти мальчишка, которого то ли слепой случай, то ли сама судьба
свела с французским капитаном в самый критический момент его жизни.
Когда было страшно и непонятно. Когда так нужна была поддержка.
И этот несмышленыш поддержал. Помог. Да что там, на Цусиме он
его дважды спас. Да и не такой уж несмышленыш. Идею алфавита понял
весьма быстро. Французский учит старательно, хотя, понятно – для
него это слишком чуждый язык. В японском-ниппонском у него успехи
гораздо лучше. Да и нужды в японском сейчас побольше. Наполеон не
скрывал от себя, что дает уроки французского не для секретных
посланий, а чтобы было хоть с кем-то на родном языке
перемолвиться.