Отец пришёл с рассветом. Судя по кругам под глазами, Великая мать просьбу исполнила, причём к делу подошла со всей душой и фантазией. На секунду даже стало жалко папеньку – всё-таки мы любили друг друга, хоть и не всегда ладили. Но я быстро вспомнила, что меня за нелюбимого замуж отдать собираются, и всё сочувствие как корова языком слизнула.
Между прочим, папа сам согласие на наш с Вейном брак давал, когда мне четырнадцать исполнилось. Они с правителем Верлингарда даже договор подписали. Правда, к тому моменту ещё война не началась, и страна некромантов не закрылась ото всех непроходимым куполом. Но это мелочи! Обещал, так пусть слово держит! Ну а не сдержит он, так сдержу я!
– Схуднула ты, доченька. Никак прихворала? Может, лекаря позвать? – Начал король, кутаясь в тёплый домашний халат. Вон как торопился – даже переодеваться не стал.
«Схуднула? Меньше чем за сутки?» – мысленно удивилась я, но посчитала такие слова хорошим знаком. Папенька был готов идти на уступки. Наглеть, конечно, было нельзя, но если осторожно, то можно.
– Кусок в горло не лезет, как представлю, что замужем окажусь за кем-нибудь недостойным Изрийского престола. Но раз уж надо для благополучия страны замуж выйти, так я покорюсь королевской воле. – Я опустила взгляд на потрёпанный ковёр и даже склонила голову.
– Что-то ты мутишь, Янка. Ой, мутишь. – Папенька прошёл мимо и сел на стул. Кресла в комнату не влезли, приходилось довольствоваться минимум мебели. – Три года цеплялась за свою дурь, а тут взяла и передумала. Я ж тебя, как облупленную знаю. Ты упрямая, как однорогий сарл. Вся в меня. – Со смесью гордости и осуждения сказал отец и погрозил пальцем.
Замечание было резонным, но и на это у меня ответ был.
– Пришла ко мне во сне Великая мать и сказала, что я не права. Так проникновенно, так ласково говорила – даже мне понятно стало, что о стране надо думать прежде, чем о личных предпочтениях. Наверное, воздержание в еде так повлияло, – добавила я в конце, чтобы усмирить папенькину подозрительность его же родительскими тревогами.
Я порывисто прижала руки к груди и выдохнула, словно преисполнилась благодатью. При этом пытаясь не закатить глаза. Отец и так хмурился, не зная, верить этому спектаклю или оставить непокорную дочь ещё денёк поголодать, но всё же смягчился. Наверное, испугался, что я начну шататься от слабости на встрече с женихами, которая на вечер назначена была.