Я едва не усмехнулся ему в лицо.
Нашёл молодого.
— Я такой, какой есть, — сказал я
упрямо. — Я хочу его похоронить.
Дядя вздохнул:
— Ну, может в этом и есть смысл.
Пошли уже, я тут все подожгу за нами. «Красного петуха» выпущу. Не
обеднеют. Полляма им за семестр, озверели вообще. Гори оно всё
ясным пламенем. Подойдет тебе?
Огненное погребение? Я сам себе
такое устроил совсем недавно… Я кивнул.
— Подойдет.
— Ну, вот и славно, — дядя
удовлетворенно кивнул. — Пошли уже. Нет у нас больше времени.
Когда мы вышли, обо всём
договорившись, на улице моросил мелкий, вонючий дождь. Впереди был
небольшой двор, зелёный, с раскидистыми деревьями, через который
шла дорожка к калитке.
Я поднял взгляд выше — мурашки
пробежали по спине. Только тут я сложил воспоминания обоих моих
половин и окончательно осознал и это — что реальность совсем
другая. Это не просто прошлое — это альтернативное, другое
прошлое.
И город был совсем не тот. Над
ближайшими домами висел смог, слегка прибитый дождём, через который
проступали очертания сотен небоскрёбов. Столица. Мегалополис с
населением пятьдесят миллионов человек, протянувшийся широкой
полосой от Финского залива до самой Оки. С небольшим московским
дистриктом на юге.
Итак, Вторая Российская Империя, над
которой никогда не заходит солнце. Половина всей поверхности
планеты — Империя или её протектораты. Миллиард человек в
метрополии — два миллиарда в старых и новых колониях, непокорных
пока княжествах и в полудиких племенах.
И ещё неизвестно сколько — на Новых
Континентах. Школьный курс истории постепенно «подгружался» —
1600-й год, Великое Поднятие Новых Земель. XIX век, Великая
Магическая Война, Европейская Пустошь, затем Реконструкция…
А вторая половина… Чёрт, да тут ещё
и континенты новые есть.
Мои ноги шагали по мокрой от дождя
дорожке. За калиткой, припаркованный у проезжей части, стоял
длинный серый лимузин, у него околачивался серьёзный коренастый
товарищ в галстуке. Бритый налысо, с азиатскими кровями, с серьгой
в ухе.
И я узнал его. Это был Рустам,
личный водила дяди, который знал меня с детства, и относился он ко
мне весьма неплохо. Увидел меня, коротко кивнул, докурил сигарету,
открыл дверь салона, и я упаковался туда.
— Что ж… Первым у нас по плану
«Красный петух», — сказал дядя, не спешивший заходить внутрь.