– Снежана, ты меня вообще слушаешь?
Снежка сидела на диванчике, поджав под себя ноги. Любимая с детства белая пижама с голубыми цветочками укрывала её, подобно плащу. Перед глазами ещё стоял Андрей со своей умопомрачительной улыбкой. Услышав вопрос, она встрепенулась, словно ото сна.
– Конечно, мамочка! Как я могу тебя не слушать?
Светлана Петровна с сомнением покачала головой. За окном царил поздний вечер, практически ночь. Она только что вернулась домой с дежурства в городской больнице, где заведовала терапевтическим отделением. Глаза слипались от усталости, плечи разламывались, спину сводило так, что не было сил даже замочить в тазу новую кримпленовую юбку, которую её единственная дочь умудрилась облить чем-то на своём выпускном вечере. И вот, вместо того, чтобы наскоро попить горячего чая и забраться в постель, ей приходится объяснять этой дочери, всегда такой разумной и послушной девочке, что её дикая идея бежать из города с незнакомыми проходимцами, выдающими себя за великих артистов, мягко говоря, странная.
У матери с дочерью всегда было полное взаимопонимание. Она слишком хорошо знала свою Белоснежку и сейчас, конечно, понимала, что девочка просто рвётся к самостоятельности. На то и молодость, чтобы придумывать глупости, и на то и родители, чтобы от этих глупостей ограждать. Надо только постараться не обидеть при этом, не задеть.
– Понимаешь, Снежана... Помимо всего прочего, для такой работы у тебя просто не хватило бы характера. Ты сама знаешь, что тяжело приспосабливаешься к новой обстановке, новым людям...
– Мама, но в школу-то меня по-любому больше не возьмут. А в любом другом месте всё равно всё будет новое поначалу.
– Это так. Но одно дело – жить дома, и совсем другое – непонятно где. Жизнь твоих любимых музыкантов практически бродячая.
– Это мне и Андрей говорил...
– Ну вот видишь! – с облегчением вздохнула Светлана Петровна.
– Но они же ею живут! И им очень нравится!
– Люди все разные, Белоснежка! Ты у меня милая, домашняя девочка.