– А это кто? – полюбопытствовала Снежка. – Она что, тоже с вами училась? Ой... – она сделала неловкое движение и уронила альбом. Пачка снимков веером рассыпалась по полу. Орлов, вместо ответа, наклонился и стал собирать их, а Снежка торопливо кинулась ему помогать. – Извини, пожалуйста! Ой, а это что?
Снежка держала несколько фотографий Орлова и девушки с родинкой. На одной из них они, хохоча, обнимались, на другой – жарко целовались за столиком кафе, на третьей – мелками выписывали на двери гаража огромное сердечко с надписью «М + Л» по центру, а молодой Андрей Гуров стоял рядом, посматривая на них со снисходительной улыбкой.
– Дай сюда! – резко сказал вдруг Орлов.
– Кто она? – вновь спросила Снежка.
– Какая теперь разница? Моя первая любовь. И да, она училась с нами в одной группе.
– Правда? – обрадовалась она. – И как же её звали? На «Л»? Лена? Люда? Люба?
– Ну, это точно неважно! – отрезал он, забирая у неё снимки. – Извини, мне не очень-то приятно всё это вспоминать!
– Почему? – изумилась Снежка. Ей казалось, что воспоминания о первой любви должны быть самыми светлыми в жизни любого человека.
– Потому что ничем хорошим у нас с ней не кончилось. Да и не могло кончиться, по правде говоря.
– Почему же не могло?
– Любопытная ты, – пробурчал Орлов недовольно. – Всё тебе надо знать, да? Ну, хотя бы потому, что она была самая красивая девчонка на курсе – это раз. Самая способная – это два. Ну, и из довольно состоятельной семьи – три. А чем мог похвастаться тогда я? Ничего удивительного, что она в конце концов предпочла мне другого, более достойного.
– И ты с тех пор так никого и не любил? – с сочувствием вздохнула Снежка.
– Ну почему? Любил! Много раз! – ответил он беззаботным тоном. Слишком уж беззаботным, чтобы можно было ему поверить
– Ты до сих помнишь эту «Л»?
– С чего это я должен её помнить? Я её сто лет не видел и ещё двести видеть не хочу!