Чего глаза вылупила? Нет! Нет ничего, теперь я точно знаю, что на мне дар истаял. У Ольги не проявился, у вас с Ленкой тоже. Можно умирать спокойно.
Ты спрашивала о моей прабабке, так она и была самой сильной. Имя её Олига — особенное. Но так запросто люди к ней не обращались. Олига-Вещая — под этим прозвищем прославилась она в нашей округе. Великая прозорливица была, даже до столицы слухи о ней доходили, много кто приезжал в Баяки, чтобы про судьбу свою расспросить.
Хорошо ли это, всё наперёд знать, сомневаюсь. Олига на двести лет за собой потомков видела, от неё и пришёл наказ дар свой прятать, мол, настанут времена, когда всех особенных, что из толпы торчат, по дальним весям ушлют на погибель, а кого и тут расстреляют.
Дочь Олиги Меланья — бабушка моя — уже не так известна была. В будущее заглядывать отказывалась, уверяла всех, что Господь отнял у неё дар предвидения. Травы собирала, снадобья готовила, вот и считали её знахаркой, не более того.
Меланья родила Елену, мою матушку. Она и вовсе затаилась, стала как все односельчане жить, скопленное, что в избе нашлось, в колхоз сдала, работала на ферме, а если и ворожила, никто об этом знать не мог. Тяжёлые были года, как мы выжили, трудно понять. Кроме как чудом объяснить не могу. Вот и думай, был у моей мамы дар, или это Бог её хранил.
А я? Меня в город тянуло с неимоверной силой. Ещё девчонкой уговорила мать отпустить меня в училище медицинское, куда угодно готова была уйти, только бы от деревни подальше. Елена предупреждала, что бегать от своего предназначения нехорошо, я не слушала. Отреклась. Так что, если и было что во мне заложено, не проявилось.
Жалею? Нет. За себя, за дочь и внуков, приняла решение, и убеждена, что оно верное.
...
Бабушка замолчала, глядя на висевшие в углу над кухонным столом иконы. О чём думала, не представляю. У меня гортань жгло любопытство: почему не сказала про сестру? Ефросинья в письме сообщила, что Клаша взяла с неё обещание забыть о ней навсегда, неужели и сама выбросила из сердца память о той, с кем выросла под одной крышей? Выждав пару минут и убедившись, что бабуля ничего не собирается добавлять, спросила:
— Получается, у каждой женщины из нашего рода одна-единственная девочка рождалась? — Видя, как поджала губы недовольная моим вопросом рассказчица, я упрямо уточнила: — У Олиги Меланья. У Меланьи Елена. У Елены ты. Так? Почему же у мамы нас трое? Ещё и сын.