Отправляю меч-тесак усиленного файтера в инвентарь, следом
отправляется и ржавый меч трупика. Сам же иду к лестнице, что
находится в одном из углов этого зала. После лестницы прохожусь по
карнизу и оказываюсь в коридоре, который пересек при выходе из
камеры. Там оживший труп узника все так же втыкал в стену. В
следующей комнате другой мертвец все так же сидел в воде. Ладно,
хватит отвлекаться, надо
валить отсюда.
«Последний рывок. Для его выполнения стоит подстраховаться.
Кто-то знает про SCP-049? Вас, полагаю, мало интересует информация
о нем, но пропускать часть с пояснением его основного скилла не
будем. Короче, этот парень способен превращать мертвых челиков
(причина смерти не имеет значения) в экземпляры SCP-049-2.
Конвертация занимает 5 секунд. Зомбаки, по-видимому, теряют все
свои предыдущие воспоминания и психические функции, имея только
базовые двигательные навыки. Хотя они обычно неактивны, двигаются
очень мало и в основном амбулаторно, могут стать чрезвычайно
агрессивными, если их спровоцировать. Воскрешенные выражают
активные биологические функции, хотя они значительно отличаются от
понимаемой в настоящее время человеческой физиологии. Они имеют
мало функциональных возможностей, кроме возможности атаковать
ближайших существ и двигаются быстрее, чем я».
«Прикол в чем — эта способность принадлежит SCP-049, она не
привязана к интерфейсу. Теперь вспомним какое у меня умение в
параметре «Особенности». Вот вам забавный ответ: «Величайший
некромант». Он разрешает мне призывать двух существ от шестого до
десятого уровня (про левел чуть позже). Нормально, да?»
«Воплощать задумку рановато. Интерфейс тонко намекает, чтобы я
нашел соответствующее место для проведения операции».
Чумной Доктор не стал испытывать судьбу, отступая глубже в
темноту и стараясь постоянно озираться, чтобы не упускать из виду
проход, при этом не теряя скорость движения. Дорога вела под уклон
и воздух становился более влажным, пещерным… На каменных стенах
угадывались растения и выпирающие по соседству кристаллы. Они были
ярко заметны ближе к входу, их листва казалась изумрудно зелёной,
неправдоподобной в окружающей темноте. Дальше и вниз по коридору
растения сливались, ныряя в общее «небытье». Но ещё более тёмной
пастью виднелся проход в другое помещение там, в самом конце
коридора. Из этого прохода несло не только сыростью, но и
сладковатым запахом тухлятины, будто некто оставил портится мясо, и
оно основательно пришло в негодность.