– Я не считаю, что ты уродина, Юля, – сказал я. – Ты очень красивая.
– Правда? – удивлённо вскинула на меня глаза. Большие, красивые, серо-голубые они у неё. – Но я не об этом. Если бы мы с вами... Ну, вы меня понимаете. Нельзя ведь на работе? Хорошо, что ваша девушка пришла, а то бы мне увольняться пришлось.
– То есть, если бы у нас случился секс, ты бы тут же заявление по собственному написала бы? – уточнил я, будто она не по-русски сейчас говорила.
– Так сплетни бы пошли, Максим Викторович. Зачем репутацию портить и вам, и мне? Пришлось бы написать.
Я едва в голос не заржал от озарения. То есть мне просто выебать надо Мышкину, и она самоустранится?
Это же так просто!
– Я готов рискнуть репутацией, Юлечка, – придвинулся ближе к Мышкиной и взял её пальцами за подбородок, заставив смотреть мне в глаза. – Ты мне очень нравишься. Ты самая сексуальная девушка на свете!
Юля задышала чаще, её ротик соблазнительно приоткрылся, и я понял, что это приглашение к дальнейшим действиям.
Боже, должно быть, я сплю?
Божественный, сексуальный, умопомрачительный Максим Викторович сказал, что я красивая!
Я никогда не наряжалась на работу. Предпочитала свободную, неброскую одежду, потому что хотела, чтобы меня оценивали в первую очередь, как профессионала, а не как девушку.
Максим Викторович оценил меня по всем фронтам. Настоящий мужчина!
Моя радость была такой нелепой и неуместной в сложившейся ситуации. Как девушке мне было приятно, что я нравлюсь такому потрясающему мужчине, а как помощник руководителя я была в полнейшей растерянности.
Максим Викторович, похоже, собирается меня поцеловать?
Что же делать, мамочки?
Много раз я представляла, как мы с Котовым целуемся (да мы не только это делали в моих фантазиях, а много ещё чего поинтересней), но всё равно оказалась не готова к этому.
Я попала между молотом и наковальней. Внутри всё дрожало от предвкушения касания его губ. Внутреннее волнение и мандраж так и рвались наружу. Мурашки бежали по телу от восхитительного запаха этого самца, но здравый смысл вопил сиреной в голове: "Беги, Юлия Михайловна! Беги и не оглядывайся! Это всё закончится плохо!"
– Юлечка... – прошептал Котяра и впился в мои губы, властно притягивая меня к себе.
Куда там "беги"? Меня так закружило в этой страсти, что я забыла обо всём на свете. Целовался Максим Викторович идеально. Не совал мне в рот язык до самой глотки, как это делают некоторые мачо-экземпляры, а мягко и чувственно ласкал мой ротик, побуждая во мне самые низменные инстинкты.