Толпа вокруг нас разразилась восторженными криками и
аплодисментами. Кое-кто даже принялся скандировать мое имя. Надо
же, а я думал, на этом Соборе у меня нет поклонников.
Настя и Эмми бросились ко мне, радостно визжа. Перчинка
светилась от гордости. А я стоял посреди этого хаоса, чувствуя, как
губы сами собой расползаются в довольной улыбке. Как бы то ни было,
мы сделали это. Утерли нос зарвавшемуся выскочке Кривотолкову.
Может эта победа и не изменит весь мир, но зато самолюбию
аристократишки нанесен серьезный удар.
Подойдя к секундантам, я небрежно сгреб свой выигрыш — увесистый
мешочек с золотыми монетами. Шестьсот тысяч рублей. На дуэлях порой
можно неплохо заработать, знаете ли.
Наши господа противники, помятые и притихшие, сидели на
мостовой, не смея поднять глаз. Ну а кто и лежал, не в силах
подняться…
Они выглядели жалко, но во мне клокотала ярость пополам с
отвращением. Ну уж нет, такие выходки не останутся
безнаказанными.
— Ну и? Я жду, — процедил я ледяным тоном, скрестив руки на
груди. — Кажется, вам есть, за что извиняться перед моими
спутницами. Или мне стоит подробнее объяснить, в чем именно вы
провинились?
Олег вскинул на меня злобный взгляд и дернулся было встать, но
один из его приятелей удержал его за плечо. Бледный как смерть,
парень что-то отчаянно зашептал на ухо своему предводителю. До меня
донеслись обрывки: «Не надо… Хуже будет… Он же псих…»
У Олега на скулах заиграли желваки. Он стиснул кулаки так, что
костяшки побелели. Я прямо видел, каких усилий ему стоит
сдерживаться.
— Прошу прощения, — наконец процедил он сквозь зубы, обращаясь к
Насте, Эмми и Перчинке. — Мы повели себя недостойно. Этого больше
не повторится.
Его дружки поспешно закивали, что-то невнятно бормоча себе под
нос. Похоже, им не терпелось поскорее убраться отсюда.
Но я не собирался отпускать их так просто. Сделав шаг вперед, я
навис над Олегом, вперившись в него немигающим взглядом.
Температура вокруг будто упала на несколько градусов. Кривотолков
застыл, затравленно глядя на меня снизу вверх. В его глазах
плескался страх вперемешку с ненавистью.
— Хочешь, я тебе напомню наш маленький инцидент в парке? —
произнес я, склоняясь к самому его лицу. — Помнишь, чем все
закончилось? Так вот, это были еще цветочки. Если ты, щенок, еще
хоть раз тронешь мою семью, оскорбишь моих девочек — я сделаю так,
что ты до конца своих дней больше никого не сможешь обидеть. Ты
меня понял?