Анархо-гарем - страница 7

Шрифт
Интервал


- Ай, спасибо, милая!..

Я чмокнул любимую женушку в смуглую щечку.

Пустили козла в огород.

Я нырнул в ближайший книжный развал, как в море. Глаза у меня разбегались.

Впрочем, довольно-таки скоро я вынырнул с добычей. На обложке видавшей виды книги значилось: Петро Кропотливый – «Хлеб и солидарность».

О философе Петро Кропотливом я мало что знал. Когда-то я читал у одного социалиста критику идей Кропотливого – из которой трудно было понять, в чем же эти идеи заключаются.

Сам Кропотливый именовал свое учение анархическим коммунизмом, социальным анархизмом. Или просто – анархизмом.

Что же это за рыба такая – анархизм?..

Теперь я мог разобраться.

Усталые, но счастливые – мы с женой возвратились из центра. Уже в своем районе-спальнике – позволили себе сытно закусить в бюджетной кафешке. Бургеры и салат были отменные.

Придя домой – мы первым делом направились в душ. Смыть с себя липкий пот.

При виде голой Аиши – я забыл про анархизм и социализм. Глаза мои затуманились. Я начал азартно щупать жену – к ее явному удовольствию.

После душа мы долго гоняли чаи. Смеялись. Болтали. В постель легли совсем поздно.

Аиша мгновенно заснула. А я не мог сомкнуть глаз. Осторожно вылез из-под тонкого одеяла – и потопал на кухню.

Я взял книгу Кропотливого – раскрыл наугад и погрузился в чтение.

«Главная проблема современного общества – в его иерархичности…

Немногочисленное меньшинство – имеет власть, богатства, привилегии. В то время как подавляющее большинство населения наделено единственной «привилегией»: в поте лица обслуживать это аристократическое меньшинство…

Но так было не всегда.

Более того: эпоха иерархической цивилизации – всего только миг в истории рода людского.

С момента появления хомо сапиенса – на протяжении ста двадцати тысяч лет – человечество жило первобытнообщинным строем.

Так называемые «дикари» не знали ни разделения на верхи и низы, ни частной собственности, ни поставленных над народом судей и правителей. Коллективными усилиями заваливали мамонта – и все вопросы решали сообща, сидя в пещере вокруг костра…

Таков естественный порядок вещей. Тогда как государство, угнетение, привилегии – противоестественны и позорны…».

Я читал, затаив дыхание.

Я находил у Петро Кропотливого свои собственные мысли – которые, правда, никогда не мог так четко и ясно сформулировать.