Я, следуя по городу вместе с дедом Фомкой, то и дело наблюдал,
как вдали, машут своими стрелами высокие строительные краны.
Город кипел, разрастался, полнился новыми советскими людьми. Все
вокруг, с высоты детских глазок, казалось мне большим, просто
монументальным.
Даже «Продовольственный магазин номер пять», который мы с дедом
Фомкой миновали, показался мне огромным и даже каким-то
величественным.
Большое белоснежное здание красовалось своими декоративными
колоннами. У входа, в его тени, улыбчивые мужики пили за круглыми
стоячими столиками пиво, болтали и шутили.
Все тут было наполнено какой-то давно забытой мною жизнью.
Советские люди, которых я встречал на пути к дому, виделись мне
улыбчивыми, веселыми, или, напротив, серьезными и уверенно
смотрящими в будущее.
Как же это контрастировало с отстраненными, холодными людьми из
двадцать четвертого. С людьми, погрязшими в своих кредитах и
проблемах, не знающими, что будет завтра и боящимися этого
будущего. Не чувствовалось в их взглядах и позах того, что я видел
в советских гражданах — спокойствия и уверенности, что завтра будет
лучше, чем вчера.
Эта их уверенность вдохновляла, будоражила меня. На миг мне
показалось, что я… счастлив.
Это ж выходит что? Я снова ребенок, снова все у меня впереди.
Целая жизнь впереди, и я могу прожить ее так, чтобы не совершить
печальных ошибок прошлого. Могу снова сделать то, чего желаю больше
всего — добраться до большого спорта, до большой тяжелой
атлетики.
Я могу снова пройти этот путь, но быстрее, увереннее, лучше.
Теперь-то все не закончится на злосчастном тренере-шкурнике. Вот
только есть пару моментов…
Мое теперешнее тело — слабее некуда. Толстый мальчишка, в
котором я очутился, совсем не был готов к началу тренировок, к
появлению в его жизни хоть каких-то непривычных ему физических
нагрузок. Это первое. Второе же — нужно понять, где тут, в
Устрь-Кубанске секция тяжелой атлетики? А то, что она тут есть, я
не сомневался. Это же Советский Союз!
От мысли, что я снова могу вернуться к снарядам, к весам, к
тренировкам, меня будоражило. Я чувствовал, как в душе прямо сейчас
зарождается спортивный азарт.
— Ну вот, почти пришли, — сказал дед Фомка, когда мы завернули
на широкую гравийную улицу, полнящуюся небольшими домиками.
Всюду тут, перед зелеными, синими, желтыми деревянными заборами,
росли у дороги высокие орехи, приземистые вишни, стройные,
хвастающие своей бугристой корой сливы. Улица буквально тонула в
зелени и тени, которая была такой приятной под полуденным
солнцем.