— Вот видишь? — сказал я, оборачиваясь к Марине, — он справился
сам.
— Василий Николаевич? — Учительница нахмурилась. — Вам плохо? Вы
какой-то бледный.
— Все хорошо. Сердце с утра пошаливает, — отмахнулся я. —
Возвращайся к автобусу. Я сейчас приму таблетки и подойду.
— Ну че? — Спросил я у белого, как смерть мальчишки. —
Полегчало?
— Ага, Василий Николаевич, — покивал мальчик, только что
вернувшийся в автобус.
Ребенку стало плохо, и пришлось остановиться, чтобы его не
вырвало прямо в салон.
— Витя, — Выпрямился я и глянул назад, на заполненные детьми
места. — Тебя как, укачивает в автобусе?
— Нет, Василий Николаевич!
— Поменяйся с Вадимом местами. Ему нельзя над колесом сидеть.
Плохо становится.
Отправив мальчишек меняться местами, я занял свое.
Автобус остановился в полях, на обочине узкой трассы,
пролегающей между морем зреющей пшеницы и редколесиной
посадкой.
— Двигай, Степаныч! — Крикнул я шоферу.
Водитель хрустнул передней передачей, дал газу. Автобус было
натужно двинулся, но вдруг забуксовал, мы услышали, как грязь
грохочет в коленных арках. Степаныч еще несколько раз попытался
тронуть автобус, потом выбрался из кабины. Пошел к заднему мосту,
посмотреть, в чем же дело.
Вернувшись в салон, он заявил:
— Обочину размыло дождями. Мы застряли.
— Сильно? — поднялся я с трудом.
— Порядком. Задний мост завяз. Мы там нихилую такую колею
выкопали.
— И что делать? — Растерянно заозиралась вокруг Марина Ивановна.
— Нам до Новиномысска еще сорок минут дороги. А соревнования
начнутся через час!
— Я, конечно, могу еще погазовать, — пожал плечами старый шофер.
— Но мы можем так завязнуть, что только трактором вытянешь. А если
обочина поедет, так вообще, в кювет скатимся.
— Не надо газовать, мы пихнем, — сказал я. Обернулся на ребят,
кто был постарше: девятые, десятые классы. — Ну что, мужики?
Подтолкнем нашу ласточку? Мне надо человек пять добровольцев.
Вызвались несколько парней, все крепкие, из моей группы
тяжелоатлетов.
— Может, нам всем выйти? — Спросила Марина Ивановна.
— Нет, оставайтесь. Вы своим весом утяжеляете автобус, — сказал
я. — Сцепление с грунтом будет крепче.
Выбравшись наружу, мы пошли к заднему мосту и налегли. Степаныч
поддал газу, и колеса стали бешено вращаться, разбрасывая
грязь.
Ребята упирались как надо, я тоже толкал изо всех сил. Даже
почувствовал, как больно кольнуло сердце. Больнее, чем раньше.
Автобус же, даже и не думал сходить с места.