Он широко улыбнулся.
— Не волнуйся. Ты приятно пахнешь.
— Правда? — почти обрадовалась она, и Малфой тихо засмеялся.
— Зря ты меня дразнишь, — заявила она. — А слух? Ты слышал то,
что происходит на улице?
— Да. Перемещение людей, их разговоры. Эти сигналы слабые, но я
их слышу.
— Это потрясающе, — улыбнулась она. — Считаю, что это вполне
магические способности.
— Это звериные возможности, вот и всё. Теперь спи.
— Я больше не боюсь?
— Боишься, но меньше. Так чего ты боишься? Амбре не посмеет
обидеть тебя.
Она смотрела ему в глаза и осознавала те новые чувства, что
рождались в её душе и рвались наружу.
— Я не могу позволить, чтобы он забрал тебя, — и его улыбка
стала медленно растворяться. — То, что этот ужасный человек сделал
с тобой — преступление. Он воспользовался твоей слабостью,
шантажировал, эксплуатировал, унижал, ломал. И если я не смогу тебя
вытащить, никогда себе этого не прощу.
Малфой смотрел на неё пронзительно, с необъяснимым жаром,
распалявшим её сердце.
— Знаю, я, может быть, слишком самоуверенна, — вздохнула
Гермиона, отводя взгляд, — но я правда боюсь, что он отнимет твою
жизнь.
— Зачем тебе моя жизнь? — еле слышно спросил он. — Кто я для
тебя?
Она молчала. Долго. Ей казалось, что любые объяснения будут
звучать слишком пафосно. Гермиона сказала единственное, на её
взгляд, верное - то, что чувствовала:
— Ты человек, и должен жить по-человечески.
Малфой медленно перевалился на спину, сложил руки на животе.
Молчал.
— Я зверь, Грейнджер. Ты просто плохо меня знаешь.
И она улыбнулась, словно увидела знакомого Малфоя, того, с
которым когда-то вместе училась в школе.
— А мне и не надо тебя знать, — тихо ответила она. — Спокойной
ночи.
— Спокойной ночи.
Они отвернулись друг от друга, и Гермиона почему-то
успокоилась.
Она ведь волшебница! Даже если на неё нападёт армия маглов, она
просто вырубит их всех мощным заклятием, но ни за что не позволит
им забрать человека в рабство. Сколько бы Малфой ни говорил о том,
что он — зверь, она-то знает, что это не так. Она вспоминала
Римуса, вспоминала, с какой нежностью и трепетом относилась к нему
Тонкс. Сердце Гермионы пело при мысли, что однажды и Малфой найдёт
своё счастье. Она верила в это свято и безусловно. И сложно понять,
были ли эти мысли наяву или во сне.
Гермиона проснулась от его резкого движения. Она открыла глаза и
увидела внимательный профиль Драко, устремлённый в сторону двери.
Полная тишина, но казалось, что, если бы он сейчас был зверем, у
него бы уши стояли торчком и нос втягивал воздух. И это было бы
безумно мило, если забыть, что смертельно опасно.