Говорят, Поттер на Рождество остался в Хогвартсе. Сиротка! Дома
даже и того нет. И зачем она мне это сказала? Плевать мне, где
очкастый проводит Рождество, хоть в «Дырявом котле»!
Да и поездки в гости ничем не примечательны — еда, настольные
волшебные игры, болтовня. Что такое со всеми случилось?
Единственное, что меня хоть как-то радует, это мама. Но и она
стала задавать странные вопросы. Например, нравится ли мне Пэнси? Я
даже не знал, что ответить. Нормальная девчонка. Что ещё говорить?
А когда она спросила, какая девочка произвела на меня самое большое
впечатление, я хотел провалиться сквозь землю.
Отец всегда говорит, что чистокровный волшебник должен жениться
обдуманно, не полагаясь на чувства, а исключительно на здравый
рассудок, и только на чистокровной волшебнице из знатного рода.
Потому я сказал, что нет таких в Хогвартсе. Но мама так долго
вглядывалась в моё лицо, что мне хотелось раствориться и исчезнуть.
Правда она сказала, что мне рано об этом думать, и предупредила,
чтобы я был поосторожнее с выбором друзей.
Плохо, что мне не удалось найти заклинание, чтобы никто не читал
этот дурацкий блокнот. Надо его получше прятать.
1 января 1992
года.
Завтра мы возвращаемся в Хогвартс. У меня ощущение, что
посередине груди, прямо через горло и до самого живота что-то
давит. Это похоже на тошноту, но не то. Это что-то приятное, от
чего хочется смеяться. Не думал, что так сильно буду хотеть уехать
из дома. Наконец-то закончится эта скука, и кроме Винса и Грега
будет хоть кто-то ещё в поле зрения.
3 января.
Опять всё сначала. Снова привыкать к этой кровати, зелёным
пологам и обивке гостиной Слизерина. Как же это классно! Этот шум и
всеобщее обожание! «Драко, как ты провёл каникулы? Драко, что тебе
подарили? Драко, куда ты ездил?» Не думал, что я так популярен
среди сокурсников. Это приятно.
Но вообще-то я не об этом хотел написать. Нет. Я не стану об
этом писать. Я вообще дал себе слово не упоминать Грейнджер в этом
блокноте. Только зачем он мне тогда нужен?
Прошло два часа.
Спать я до сих пор не могу. Думал, всё пройдёт, но задёрнул
занавески и забрался под одеяло с головой и подсветил блокнот
Люмосом. Ужасно душно, но я не могу остановиться. Надо
выговориться.
В общем, всё началось ещё на вокзале. Меня провожали мама и
отец. Ни с кем из друзей не удалось поговорить. Родители всё что-то
говорили, говорили. Отец требовал, чтобы я лучше старался, чтобы в
учёбе был первым на курсе, мама обещала, что будет, как всегда,
присылать сладости каждый день. Но я не мог глаз отвести от кудрей,
торчавших из-под вязанной красно-оранжевой шапки. Уизли стояли
ярдах в семи от нас, провожали своих недоумков, и Грейнджер была
среди них. Они все сели в поезд, кроме неё и матери рыжего. Она
что-то ей говорила, а Грейнджер кивала и улыбалась, потом Уизли
отдала ей сумку, а мои родители велели садиться в поезд.