— Моё время, Малфой, — дёрнула она плечом и положила метлу на
землю. — Вверх.
И я просто ушёл. Развернулся и ушёл. Вышел со стадиона, свернул
за угол и стоял там минут пять. В груди давило, в горле, словно
застряло что-то. Я не мог уйти, ноги не слушались. И я осторожно
заглянул на стадион. Сначала не увидел её ни на заснеженном поле,
плохо освещённом несколькими факелами, ни в воздухе. Стало ещё
тревожнее, я чуть прошёл вперёд. Грейнджер сидела на самой первой
скамье трибун, низко склонив голову, и плакала. Мне хотелось
умереть. Наверное. Я просто не знаю, как это. Но казалось, что
хотел именно этого, чтобы никогда не видеть, как она плачет.
Она права. Я предатель. Это я всё испортил. Если бы не эти её
мерзкие дружки, мы могли бы летать вместе наперегонки,
разговаривать про новые заклинания, смеяться над тем, что нас
больше всего пугает — над плохими оценками, ведь она так боится
профессора Макгонагалл, а я отца.
Я не плакал раньше. Никогда. Может быть давно, когда был
маленьким. Но я плакал, когда уходил со стадиона. Ничего не мог
сделать. Слёзы сами лились, только успевал стирать их рукавом своей
мантии. Раньше меня смешила фраза «разбитое сердце». Всегда
представлял сердце в виде глиняного горшка, в который бросили
камнем. Он сначала трескается, а потом осыпается крупными кусками.
Это не смешно. Это больно. Никто об этом не узнает, никто не
поймёт, что у Драко Малфоя может быть разбито сердце. Она ещё
увидит, каким сильным я могу быть.
Я смотрю на крохотные белые снежинки, оседающие на
Рождественскую ель, засыпающие разноцветные подарки, и убеждаюсь,
что сделал правильно. Так ей будет легче меня ненавидеть. Всё равно
нам нельзя дружить. Это закон — чистокровный и гр
маглорождённая не могут быть друзьями.
20
января.
Опять я не мог спать. Достало это. Но теперь всё наладится.
Грейнджер выглядит так, как будто ничего не произошло. Она болтает
со своими мерзкими дружками, улыбается, как ни в чём не бывало.
И ладно. Значит, не так уж она и расстроилась. Так и знал, что я
ей не нужен. Наверное, просто из-за своего дурацкого шара
расстроилась. Не буду больше даже смотреть в её сторону. В конце
концов всё равно ничего бы не вышло.
И вообще, Майлз Блетчли, с третьего курса, сказал, что заметил
мои тренировки на стадионе. Говорит, если буду стараться, в
следующем году возьмут в команду. Это круто. Теперь-то я точно
уверен, что не зря прихватил с собой снитч. Буду уходить со
стадиона за пять минут до появления Грейнджер, и больше мы не будем
встречаться. Не хочу видеть эту предательницу.