13 февраля.
Я проснулся от того, что эти идиоты, Крэбб и Гойл, чем-то
шуршали и хихикали. Горло болело меньше, но голова всё ещё
трещала.
Они возились возле письменного стола, что-то обсуждали шёпотом.
Я прищурился, поднялся, на часах уже пятый час, значит, уроки
закончились. Тихо подошёл.
— Что у вас там?
Они оба вздрогнули и быстро что-то спрятали. Их веселье
моментально пропало.
— Ничего, Драко, — Гойл стал красный, как помидор.
— Покажи-ка! — потребовал я. Они с Винсентом переглянулись. — У
вас от меня секреты? Это подозрительно.
Грег вздохнул и вытащил из-за спины плотный лист картона
красного цвета, из которого было вырезано две фигуры в форме
сердца.
— Что за фигня? — прохрипел я, повертев лист в руках.
— Завтра День Святого Валентина, — пробубнил Винс. — Локонс
объявил на ЗОТИ, что будет работать… почта для… Валентинок.
Они оба уже были бордовые, как две свёклы.
— И что? — ухмыльнулся я. — Вам-то зачем? Кто ваши адресаты?
Десерт Баттенберг и шоколадный пудинг? Они точно ваша истинная
любовь! Ах, да! Маффины ещё.
Хотелось посмеяться, но только сил никаких не было. Они
потупились.
— И кому вы строчите?
— Никому, — пробубнил Грег.
— Ой! — выдохнул я, закатывая глаза. — Да пиши ты своей
драгоценной Паркинсон! А ты, Винс? Готов поспорить — это Булстроуд!
Такая же любительница лопать всё подряд.
Крэбб вжал голову в плечи. Значит, угадал. Я сел на стул у
стола, а они стояли как два истукана, боясь пошевелиться.
— Чего застыли-то? — с трудом ухмыльнулся я. — Пишите признания
своим «возлюбленным».
— Локонс сказал, что можно писать кому угодно и не
подписываться, — смущённо ворчал Крэбб.
— И что? — вздохнул я.
— Можно над кем-нибудь подшутить, — коварно заулыбался Гойл.
— Так вы в шутку? — с сомнением спросил я. — Тогда ладно.
— Ты напишешь кому-нибудь? — как-то смущённо спросил Грег.
У меня внутри вдруг что-то замерло на мгновение. Я сразу подумал
о Грейнджер и глубоко вдохнул против собственной воли, а потом
закашлялся. Когда кашель прекратился, ответил:
— Мне не до шуток, не видите, что ли? Вы совсем идиоты?
Я встал и, еле доплетясь до постели, рухнул. В голове был
какой-то туман.
— Можно написать Грейнджер, — усмехнулся Грег. — Вот потеха
будет. Пусть думает, что в неё кто-то влюбился. Представляю её
глупое лицо.
Вот тут во мне закипел гнев. Я отвернулся, чтобы скрыть свою
злобу на этого придурка.