- А неплохо я стрелять насобачился!
Вечерело, теплое августовское солнце ласкало и успокаивало,
своим золотым свечением лес, водную гладь реки. Залитый кровью
кнорр, в окружении десятка норманнских трупов уже не выглядел так
зловеще, скорее неуместным. На мои плечи навалилась вселенская
усталость, сейчас меня могла забороть даже Златка. За спиной
послышались шаги и перешёптывание множества голосов.
- Боярин Андрей свет Любомирович, сказывай делать что?
Бабы с детьми не успевшие далеко убежать, первыми вернулись и
теперь озирались на побоище и меня. Отрок целый хирд норманнов в
одиночку, смертным боем побил, диво дивное, богатырь былинный. Я
позвал
- Кто из вас, за старшую сейчас? Всех мертвых из одежды
вытряхнуть и голыми в реку на стремнину, что бы унесло подальше.
Всё с них, что дельного отмыть и на кнорр, его тоже помойте. Мне
молочка бы с лепёшкой, притомился я, что-то нынче. Пока бабы
разбрелись скорее выполнить поручения я с топориком сходил вырубить
стрелы из трупов, а то отправят на дно с ценными вещами. Потом сам
разделся до гола и полез в реку поплавать и помыться. Чтобы
поставить в головах местных всё на свои места, объявил, что дружбу
вожу с водяным вот и не утопну никогда.
Через пару часов, уже при свете луны кнорр был выскоблен, и я
накормленный укладывался на нем спать. Греть меня, община отправила
двух девок, сильно переживающих чтобы, боярин не погнал и не
разгневался. Тут понятно, понести от такого славного воина большой
прибыток деревне, а девкам почёт великий. Утром на меня навалились
новые заботы, что делать с кораблём, амуницией воинской и
припасами, если следом явиться таких два, то каким бы сказочным не
был богатырь, ему кранты и деревне тоже. Пришли и мужики,
пережидавшие опасность где-то в чаще лесной. Старейшина сбил меня с
мысли своим вопросом
- Боярин, когда отдашь нашу часть добра с лодки? За что сразу
получил посохом в лоб, полдня потом провалялся возле кнорра. Один
я, по-моему, переживал чтоб не отдал тот богу душу, общинники же
считали, что дедок так лучше поучение моё усвоит. Тяжело понять мне
пока местных, вот так бросившие на погибель женщин и детей, мужики
преспокойно вернулись и ходят теперь с деланным видом указывая
бабам, а те и не думают обижаться. Главное хозяйство цело и
кормилец жив.