Ты доверяешь мне, словно лечащему
врачу,
Когда пишу тебя в своей студии по-над
крышей,
И, заплетая узоры линий, я всё
молчу,
Чтоб не спугнуть это ощущенье, когда мы
дышим,
Как два котёнка, уткнувшись в теплую мамки
грудь,
Отдавшись этому погруженью в её
урчанье:
То ощущенье едва ль вернётся, когда
спугнуть
Его придется, в реальность серую
возвращаясь.
И в тот момент, когда колдовская шальная
кисть
Штрих предпоследний, рукой ведома моей,
наносит,
Ты подбегаешь ко мне котёнком, хватаешь
лист
И на рисунок игриво смотришь, наморщив
носик.
И в этот миг понимаю я, что уже
тону,
Что засосало водоворотом меня в
пучину,
Тебя люблю я, тебя хочу я, тебя
одну,
А ты смеешься и возвращаешь мою
картину.
Упав, хламида моя столкнула мольберт и
краски,
И твои волосы все испачкались в
акварели,
Ты рассмеялась, а я использую все
подсказки,
Пишу штрихи те, что выцвести не
успели.
Ты называешь меня художником, но
пойми:
Все волшебство моей кисти только в тебе
одной.
И я пишу тебя, я дышу тебя - пусть весь
мир
Опять померкнет, когда ты станешь моей
женой.
А сейчас расскажу я вам, детки,
Одну сказочку на посошок.
Чтобы впредь вы все слушались маму
И одни не ходили гулять.
Зарубите на памяти метки:
Как останется в прошлом горшок,
Как в сортир ходить станете сами,
Не забудьте о том вспоминать.
В средне-нижнем течении Нила
В одиночестве жил Людоед,
Что из всех разных деликатесов
Ел лишь маленьких негров-детей.
Как коллеги его ни стыдили, -
Мол, хлебнешь ты от этого бед! -
От любых самых нежных принцессов
Воротил нос он, как от чертей.
В той стране людям жилось привольно:
Коли стукнул пятнадцатый год,
Из подвалов спокойно выходят
Эти люди, почти не таясь.
Но, чтоб Огр был не злым и довольным,
Выдавали ему от щедрот
По дитю невысокого рода
Каждый годик по несколько раз.
Примотают к банановой пальме,
Сверху бантик привьют к волосам,
И уходят вечерней порою,
Запирая деревни врата.
И стоит тот малыш, плачет маме,
А к полночным безлунным часам
Огр выходит из джунглей тропою
И скрывает мальца темнота.
Вот однажды они привязали
К этой пальме двоих малышей,
Что набегом в соседней деревне
Захватили минувшей луной.
Одну девочку Табия звали
А мальчишечку звали Вахшей,
И дрожали пред силою древней
Прислонившись друг к дружке спиной.
Вот завыли в ночи бегемоты,
Задрожала сухая земля,
И из тьмы первозданные тени
Попозли к ребятишек ногам.