Так
что же это за фокусы?
Пространственная магия? О ней я слышал лишь
краем уха и понятия не имел, на что она способна, но понимал, что
не мог просто так переместиться куда-либо, а уж тем более в такой
город, где утро только начиналось, когда у меня был уже глубокий
вечер, почти ночь. Или это всё-таки иллюзия? Если так, то она
настолько качественная, что смогла не только преодолеть защитные
механизмы темницы, но и пересилить мою естественную
сопротивляемость ментальным атакам, которая у меня благодаря
родословной и химии, которую мы, полицейские, обязаны жрать каждые
две недели, довольно высокая.
Нет, происходящее вокруг не было иллюзией, и
я не знал, как к этому относиться. Привычное ледяное спокойствие,
выработанное годами, ещё удерживало меня, но трещины уже начали
появляться – хотелось то плакать, то смеяться. Такие вещи мне не
свойственны, несмотря на долгую работу в темнице, где приходилось
иметь дело со всяким сбродом.
Сейчас я находился уже какое-то время на
тёмной улочке, в стороне от главных улиц, возле закрытой
забегаловки с заколоченными досками на окнах. Сам город был
впечатляющим: высокие здания, построенные из светлого камня,
тянулись во все стороны, куда ни глянь. Многие из них были украшены
резными орнаментами, колоннами и арками, а некоторые – витражами,
через которые пробивались яркие лучи утреннего солнца, заливая
улицы золотистым светом. Брусчатка под ногами была гладкой и
ухоженной, но я всё равно ощущал её холод, исходящий из камня,
несмотря на жаркое солнце, медленно поднимающееся на
востоке.
Однако, здесь, в этой тёмной улочке, всё было
иначе.
Забегаловка, возле которой я оказался,
выглядела, мягко говоря, непрезентабельно. Старые, покосившиеся
стены, обшарпанные и покрытые трещинами, говорили о том, что это
место давно не знало ремонта. Вывеска, когда-то, возможно, красивая
и яркая, теперь висела на ржавых цепях, скрипя при каждом дуновении
ветра. Вся эта конструкция едва держалась, как и сама забегаловка,
которую можно было принять за заброшенное здание, если бы не
доносившийся изнутри шум. Музыка, хриплый смех, крики, звон
бьющегося стекла и другие звуки, исходящие из глубин заведения,
намекали, что внутри весело проводили время далеко не самые
благополучные жители города.
Рядом с этим кабаком располагались несколько
грубо сколоченных столов и стульев, словно наспех сделанных из
старых деревянных досок. Над головой свисали грязные, потёртые
тряпки, когда-то служившие навесом, но сейчас лишь добавляющие
мрачной атмосферы.