В голове моментально бегут фрагменты, когда я задерживалась из поездок, или когда уезжал в командировки он сам. И сколько было этих видеозвонков с «грустными глазками», с нарочито развязанными галстуками и полурастегнутыми рубашками, словно Федя сейчас пойдет в душ и спать.
Я зажмуриваюсь от собственного внутреннего вопля. Сжимаю зубы на кулаке до такой боли, что перед глазами алая пелена. Но не двигаюсь. Не позволяю себе вмешаться. Интуиция вопит сиреной, что мне нельзя дать себя обнаружить.
И очень скоро я получаю свою «награду» — Ася вдруг заводит странный разговор. Она уже сытая от их соития, лежит на спине в нашей постели и гладит Федю по волосам. Он подставляется под ее руку как кот. Но я прекрасно помню, как он постоянно одергивал меня, чтобы не трогала его прическу. Наверное, если бы он мог, он бы в простыню меня спеленал и трахал через дырку в ткани.
Неужели я была настолько ему противна?!
Но зачем такие мучения?
Я вслушиваюсь в речь Аси:
— Ничего себе, он правда клюнул на ставку тогда?
— А куда ему деваться, — тянет самодовольно мой муж и сразу же щипает с улыбкой соски своей любовницы. — Либо он купит, либо все оставшиеся трое игроков. А Миланка вряд ли троих выдержит. В нее член-то страшно запихивать, не то, что на два ствола сажать.
Ася хохочет. Вместе с Федором. А я уже не дышу. Они же про меня сейчас говорят... Про меня и троих мужиков? Которые меня... могли купить?
Я снова зажмуриваюсь. Это же бред! О чем они?!
— А ей что собирался сказать?
— Что у нас долг, и ей придется раздвинуть ноги перед Прохоровым, — смеется Федя.
А я ушам не верю! Прохоров в нашем окружении только один. Кирилл. Тот, за кого я должна была выйти замуж, если бы он не порвал со мной. Бросил перед смертью папы. Наговорил злых слов. Ну и что, что брак у нас планировался договорной. Папа ведь одобрил. Могли бы... разойтись. И я бы никогда не вляпалась в Родионова.
Боже, как я теперь ненавижу свою фамилию!
Следом до меня доходит вторая часть предложения — раздвинуть ноги перед Прохоровым. Кирилл меня выкупил на каком-то их дрянном аукционе?! Или где мой муж меня выставил за долги?! Это даже звучит, как второсортная драма.
Или как криминальная сводка.
Проданная за долги.
Но они не шутят. Смеются надо мной и предвкушают мучения.
Я Кириллу никто, хоть мы и числимся бывшими. У него и без брака со мной дела пошли в гору. Но ведь и Федор не бедствует. Моя квартира, мое приданое, связи отца — он всем распоряжался на равных правах. Как сыр в масле катался.