- Для Ее Величества бульон сварю, а к нему расстегаев парочку. Величиной с мой мизинец, - она вытянула руку, оттопырив пухлый пальчик. – Больше не съест.
- От того, наверное, у нашей королевы талия такая тонкая, что боишься, однажды возьмет да переломится, - Питер жадным взглядом прошелся по фигуре своей женщины, где талия определялась только по завязкам фартука. - А с потрохами петушиными что собираешься делать?
- Ну, хочешь, в горшке с горохом, сметаной и перцем потушу?
- Знаешь, а вот на Мадаразаре их готовят в вине и с пряными травами…
- Не были мы на Мадаразаре, а потому не знаем. И вообще мы, должно быть, в поварском деле не разбираемся. Ишь, в вине ему подавай…
Чтобы задобрить засопевшую от обиды подругу, боцман поднялся, подкрутил усы, а потом, зайдя со спины, так крепко обнял, что тесемка, стягивающая горловину ее рубахи, не выдержав натиска, лопнула. Повариха ахнула и сомлела. Забыв о несчастном петухе, повернула голову для поцелуя. Неловко стукаясь об углы, парочка вывалилась из кухни, и вскоре из погребка, где для таких случаев был припасен тюфяк, раздались весьма характерные для любовных утех звуки. Одноглазый кот, что неторопливо умывался на подоконнике, немедленно бросил свое занятие. Ловко перепрыгнул на стол и, ухватив петуха за горло, поволок за печь.
Вдовствующая королева в этот вечер обошлась без куриного бульона.
***
Лючия Фарикийская считалась женщиной необыкновенной красоты. Несмотря на взрослого сына, она выглядела свежо, и никто не дал бы ей тех лет, которые у дам определенного возраста принято умалчивать. Королева-мать, а после смерти супруга она приобрела именно такой статус, вызывала восхищение не только вечной молодостью, но и добрым нравом. Однако ей от природы не хватало характера, способности противостоять нападкам судьбы, нужной правителям жесткости, отчего она казалась хрупким цветком, способным растерять лепестки даже от легкого дуновения ветра. Нерешительность, страх ввязываться в спор, способность пасовать перед трудностями, частенько перерастающая в панические настроения, делали ее легкой добычей для агрессора. Пока король Вильхельм был жив, он оберегал любимую женщину, но теперь, после его внезапной кончины, Лючия и вовсе утратила твердость духа. Она искала опору в сыне, но не нашла ее в той мере, на какую рассчитывала: не все складывалось гладко в правящей семье Фарикии.