– Вот так они обвинили меня в том,
что я захотел сделать чьи-то жизни чуть лучше? – спросил я, ходя по
стенам и наблюдая на кварталами третьего кольца.
– Ты хотел использовать это против
них, – отвечал мне Сиберус.
– Виновен лишь в мыслепреступлениях?
Сиберус, неужто ты действительно не понимаешь, почему такая система
не жизнеспособна?
– Я знаю кто ты, Видар. Ты демон,
которому только и нужно, что сожрать наши души.
– И как ты считаешь, правильно ли
поступила Инквизиция? Скажи мне прямо, верный сын Империума, а не
вредит ли их деятельность прямо сейчас тому миру, за который отдал
свою жизнь единственный истинный Бог?
И Сиберус молчал, через мои глаза
глядя на костры, где сгорали заживо дети и их родители, виновные
лишь в том, что где-то что-то услышали и вовремя не донесли. Как же
лицемерно звучали слова епископа, пытающегося убедить всех в том,
что происходящее абсолютно нормально и всем надо радоваться. А
Имперская Гвардия стоит в строю и контролирует, чтобы их народ не
пошёл против системы. Разве это защитники? Разве в этом есть
какая-то польза? Разве хоть кто не видел насколько сильно подобные
поступки вредят Империуму?
Сиберус ничего не ответил, но
объективной реальности он отрицать не мог. Ведь и глупцом Сиберус
не был, о чём говорили его навыки, которые развивались в том числе
благодаря критическому мышлению, пусть и порой крайне выборочному.
А реальность была такова, что в этот день... в этот день
действительно умерла надежда, оставив после себя лишь затаённую
злобу.
Злобу, которая возможно была куда
опаснее, чем радужный свет перемен.
– Скажите мне, для какой цели вас
всех собрал здесь Император? Для чего ему нужен был этот аграрный
мир и зачем его сделали миром-крепостью? Чтобы производить еду?
Чтобы защищать других? Чтобы вы поклонялись ему и каждый день
просили о помощи? – шествуя среди гудящих двигателей, заполняющих
угарным газом подземные ходы, спрашивал я девять тысяч девятьсот
девяносто девять людей, до которых эхо доносило каждое моё слово. –
Нет, всё это вам сказал не он, это навязали те, кто даже никогда не
слышал ни Его слов, ни Его самого.
Ножом по самым больным местам я
вырезал глупую ложь, которую внушали лидеры местных культов. Они
тоже давали надежду, но такую слабую и лживую, что она тут же
сыпалась от суровой действительности и уж тем более от контакта с
такими как я. Я говорил на языке логике и фактов, а те кто хоть
как-то умел думать и продолжать строить логические цепочки... те
быстрее других сбрасывали оковы.