Мигель сидел рядом с Марией, примостившейся у него сбоку и о чём-то еле слышно вздыхавшей, тоже думал о завтрашнем дне. Иногда в голову приходило воспоминание, как он помогал Марии избавиться от яда гадюки, и слабая улыбка нежности к ней, к любимой девушке, ложилась на его лицо.
Так, с мягкой, счастливой улыбкой на губах, чувствуя рядом тепло девичьего тела, он и задремал.
Когда его захватил в свои объятия «Морфей», он не мог вспомнить, но очнувшись и открыв глаза, понял – спал крепко, без сновидений.
Над головой первозданной голубизной сияло небо. Из-за горизонта, где говорят, есть большой-большой океан, появились первые лучики солнца. Они окрасили в бледно-розовый цвет лежащую перед ним и уходящую до самого горизонта равнину, поросшую травой с кое-где торчащими древовидными мимозами. Лишь только, рассекая равнину почти пополам, полоса камней и вырванных с корнем, покорёженных, с перепутанными ветвями деревьев, портила этот вид, И, уходя не известно на сколько сотен, а может быть и тысяч ярдов вдаль, она напоминала о трагедии.
Приняв разные позы, вокруг него спали его товарищи по несчастью. Рядом, прижавшись к нему и сжавшись комочком словно котёнок, посапывала носиком Мария. И на нежном, окрашенным чуть заметным румянцем лице её, блуждали тени какого-то, по-видимому, приятного девичьего сна.
Постепенно, то один, то другой, лишившийся крова и своих близких, человек, потягиваясь и разминая затёкшие мышцы, отходил ото сна и принимался будить других. Не прошло и получаса, как все были готовы вступить в новый, неизвестно что обещающий им, день.
* * *
Как самый опытный человек и к тому же охотник, Игнасио взял руководство жизнью маленького коллектива на себя. Никто и не собирался с ним спорить, и поэтому, когда он предложил провести «Совет», все восприняли его слова, как предлог к обсуждению создавшейся ситуации. И, естественно, предоставили ему право первым озвучить свои мысли.
– Мы не можем остаться на этой стороне, – медленно, подбирая слова, начал он. Здесь полно гадюк, и совершенно нечем питаться…, и продолжил: мы должны перебраться на ту сторону завала и перенести раненого Сильвио…
– Я не Сильвио, – неожиданно перебил его раненый. Я Матео-гончар! Сильвио – мой брат-близнец!
Вот те раз, удивлённо воззрились на него односельчане. А мы думали что ты Сильвио. И продолжая удивляться, ещё раз внимательно пригляделись к лежавшему на импровизированном ложе Матео-Сильвио.